СТАТЬИ Страница 5

После всей отмороженности, которую выбираешь, чтобы не чувствовать боли и разочарований... 
После всех тех усилий, которые положены на то, чтобы "я больше не хочу от вас ничего, раз вы так вели себя со мной"... 

Не смотря на все это, опять взять и признать: "Я до сих я пор люблю, нуждаюсь и хочу. 
Тепла. 
Объятий. 
Добрых слов. 
Прикосновений. 
Искренности. 
Похвалы и ободрения"... 

Конечно, за все это можно злиться на себя! И правда, даже ненавидеть. И бояться... 

Потому что опознать и признать свою нужду в других - значит соприкоснуться с небезопасностью в собственной уязвимости. В коконе неуязвимой ненуждаемости, конечно, было надёжнее. 

Но кроме того, это ещё значит вынырнуть из нарциссического небытия и смерти либидо. Обнажить перед собой потребность в других после всех усилий и психических защит, направленных на подавление этих потребностей. И это крутой шаг... 

Обычно в этой точке человека сильно колбасит. Встреча с уязвимостью, обнаружение потребностей, переживания из прошлого опыта и прочее. Но человек точно становится живее. Поскольку инвестируется именно движение наружу, к другим людям... 

Но! 
Что обычно делает человек, который жил с отшибленной потребностью в близости к маме, например, а потом вдруг бац! И обнаружил, что она есть! Что потребность, оказывается, живет и продолжает долбиться в сердце. 

Обычно человек "слабоумно и отважно" бежит снова требовать этого от мамы. Я прямо представляю эту картинку: 
бежит-бежит-бежит - наталкивается на стену - искры из глаз - плюх на землю - нос красный-обиженно отползает. 

Ну во-первых, ему кажется, что он рискнул и вот щас подарит маме ценный дар. А она оппа! И опять та же самая! Холодная, без потенциала близости, дистантная. Ну какая была. 
И тогда наступает во-вторых. "Я так и знал! Зря я все это сделал! Пойду снова в нору". 
И вот эта точка самая сложная... 

Возбужденное на близость, тепло, отношения либидо снова заворачивается внутрь. Жизнь замирает. И это грустно. А вот нормальный цикл в этой ситуации такой. Обнажилась потребность в родителе - побежал к нему удовлетворять - что-то получил, в чем-то обломался - поплакал - развернулся в мир с любопытством. "Где тут люди? Ау! Может ещё у кого есть то, что мне надо?"... 

Ёмко и прекрасно сформулировано у Аглаи Датешидзе: 
"У родителей никогда нет всего, что нам надо. Ни-ког-да. 
Суть взросления заключается в том, чтобы взять нужное, отказаться от ненужного, оплакать невозможное и пойти дальше, находя недостающие детали в других местах и в других людях. 
Ибо то, чего нет у родителей, с избытком есть у мира. Стоит только поднять на него свои заплаканные глаза". 

Таким образом, суть взросления не в том, чтобы а) перестать нуждаться и б) всегда получать то, что хотим у тех, у кого хотим. 
А в том, чтобы как можно более творчески использовать РАЗНЫЕ источники среды для получения того, что нам действительно хочется и в чем мы ощущаем дефицит. И инвестировать туда, где можно получить, вместо того, чтобы залипать в "негативных галлюцинациях" там, где получить нельзя...

 Юлия Пирумова 

Попытаюсь описать этот феномен и причины его появления.
Воля, безусловно, нужный для человека психический процесс, и Я-усилия, как проявления воли, просто необходимы нам, чтобы добиваться в жизни своих целей. Но только в том случае,  если воля не является гипертрофированой и  Я-усилия  не становится Я-насилиемнад самим собой.
Для меня суть самонасилия в том, что человек старается быть не тем, кем является… Быть хорошим для кого-то, соответствовать кому-то. А парадокс здесь в том,  что тот, для кого человек старается соответствовать является частью его Я (Внутренним объектом, субличностью).
И тогда мы имеем ситуацию, когда человек в одном лице выступает в качестве насильника и насилуемого: Человек сам себя…  В гештальт-подходе  такой способ контакта с миром называется ретрофлексией.
 Повторюсь, Я-усилия необходимый инструмент в жизни каждого взрослого человека, но лишь в той мере, когда он является способом достижения, а не способом подавления себя, своего Я.
Нет хуже насильника, чем сам себе. От другого можно защититься, спрятаться, убежать, попробовать договориться… От себя не убежишь и спрячешься..
КАК ЭТО ПРОЯВЛЯЕТСЯ?

• Наличие в речи человека большого количества возвратных глаголов, глаголовс морфемой -ся (-сь) на конце»;
• Много жизненных правил, с помощью которых человек структурирует свою жизнь;
• Большое количество долженствований, запретов, «интроектов» (некритически принятых убеждений);
• Перфекционизм, стремление быть во всем совершенным;
• Сложность в том, чтобы расслабиться, непрерывное пребывание ситуации постоянной физической и психической мобилизации;
• Аскетизм. Создание искусственных ситуаций самонасилия – изнуряющие диеты, голодания, физические упражнения… Эдакая любовь поиздеваться над собой;
• Навязчивое стремление к саморазвитию, самосовершенствованию, личностному росту;
• Игнорирование или избегание эмоциональной стороны жизни;
• Неустойчивая самооценка, непосредственно связанная с ситуациями достижений - неудач;
• Психологические срывы (алкоголизм, наркотики либо периодические депрессии);

Психоаналитики здесь, пожалуй, говорили бы о наличии  у человека  жесткого Эго, гештальт-терапевты – о ригидной Персонэлити.
Каковы причины описываемого феномена?
ПРИЧИНЫ
Я рассматриваю такое отношение к себе как компенсацию, защиту, появившуюся в результате психической травматизации в отношениях со значимыми для человека людьми. Такие ситуации чаще возникают в детстве, в детско-родительских отношениях из-за неспособности либо невозможности родителей удовлетворить важные для ребенка в этом периоде потребности (в принятии, безусловной любви, поддержке). Я называю такие травмытравмами развития.
Психическая травма приводит к расщеплению Я на здоровое, травмированное и выживающее (здесь я солидарен с идеями Франца Рупперта, прописанные им в книге «Симбиоз и автономность»). Развитие здорового Я оказывается заблокированным, капсулизируется. Травмированное же Я для того чтобы не встречаться с сильными болезненными переживаниями наращивает в качестве защиты психическое новообразование –  выживающее Я, подобно тому как у надломанного дерева в месте надлома возникает  нарост. В дальнейшем человек, подвергшейся такого рода травмам развития, усиленно формирует ложную идентичность, которая позволяет ему не встречаться с болезненными травматичными переживаниями.
Наиболее часто встречаются следующие виды психической травматизации:нарциссическое воспитание, нарциссичесая травма, неблагоприятная ситуация развития.
«ИСПОЛЬЗОВАННЫЙ РЕБЕНОК»
Нарциссическое воспитание
Родители рассматривают ребенка как свое «нарциссическое расширение», регулярно давая ему следующее универсальное послание «Мы будем тебя любить, если…» А далее следует индивидуальный для каждой семьи набор условий: «Если ты будешь послушным, старательным, умным…»
У ребенка складывается убеждение, что такой, какой он есть, здесь никому не нужен. Нужно стараться быть таким, каким хотят видеть тебя родители. В результате он «убивает» свою уникальность и наращивает ожидаемый образ себя – Компенсаторное Я (Ложную идентичность,  фальшивое Я.) Я называю такого клиента «Использованный ребенок».
Рассмотрим как функционирует компенсаторное Я использованного ребенка?
Механизмы компенсации «Использованного ребенка»
Установка в отношении Я: «Я не важен, важны мои достижения»
Установка в отношении к миру: «Меня будут любить, если я буду соответствовать».
Сценарий: «Для того чтобы меня любили нужно стараться, постоянно что-то делать…»
Здесь ведущим механизмом будет стыд: «Я не тот, за кого себя выдаю»,  И страх: «Меня могут разоблачить».
Клиент В., мужчина 35 лет. Обратился с запросом стать более эмоционально устойчивым. У него успешная карьера, хорошее материальное положение. В свои годы уже многого достиг. Что его волнует, так это то, что у него периодически случаются эмоциональные срывы. Он влюбляется, выбирая в качестве объектов любви тех женщин, которые не могут ответить ему взаимностью. И тогда он страдает, «становиться больным».  Свою болезнь называет зависимостью от отношений. В терапии хотел бы избавиться от чувств, которые «мешают жить». С «болезнью» сражается следующим образом: «Максимально пытаюсь себя загружать.  Много занимаюсь спортом, физически истощая себя. Тогда можно поспать. Бешено учу английский». В ходе терапии вскрылось много страха «быть ненужным» и много стыда «быть слабым». Следы этих переживаний вели в детство…
«РАНО ПОВЗРОСЛЕВШИЙ РЕБЕНОК»
Неблагоприятная ситуация развития
Такой ребенок живет в дисфункциональной семье. Родители чаще алкоголики, психически либо хронически больные. Здесь мы встречаемся с механизмом парентификации.
Парентификация – семейная ситуация, при которой ребенок вынужден рано стать взрослым и принять на себя опеку над своими родителями. Ребенок в силу сложившихся семейных обстоятельств вынужден рано повзрослеть. Буквально стать родителем для своих родителей. Он недополучил всего того, что получает ребенок, растущий в нормальной семье: ощущение своей уникальности, заботы, ласки, любви. Он не наигрался, не насытился состоянием беззаботности и беспечности. Зато часто пребывал в переживаниях стыда, отчаяния и страха. У него очень рано появилась ответственность за себя и за других, как способ выжить в этой ситуации. Я называю такого клиента «Рано повзрослевший ребенок».
Рассмотрим как функционирует компенсаторное Я рано повзрослевшего ребенка?
МЕХАНИЗМЫ КОМПЕНСАЦИИ
Установка в отношении Я: «Я не важен в принципе».
Установка в отношении к миру: «Мне нечего ждать от мира».
Сценарий: «В жизни можно полагаться только на себя. А для этого Я должен быть сильным».
Здесь на витальном уровне живет страх быть похожим на своих родителей, повторить их жизненный путь. «Я ни в коем случае не стану таким как мой отец, мать, родители…»
 Клиент Н., мужчина 30 лет обратился на терапию с жалобами на сильную мышечную зажатость. Напряжение в теле  было настолько сильным, что его не получалось снять даже массажем… Клиент держал себя в ежовых рукавицах: разработал себе очень жесткий график жизни, усиленно занимался спортом, вставал в 5 утра каждый день без исключений, чтобы делать полуторачасовую тренировку.
В процессе терапии выяснилось, что Н. рос в семье с отцом запойным алкоголиком, человеком слабым и сильной, контролирующей матерью. Мать клиент боялся, отца – презирал. В ходе терапии у клиента вскрылись сильные чувства стыда и страха (повторить жизненный путь отца).
«ТРАВМИРОВАННЫЙ РЕБЕНОК»
Такая картина возникает в том случае, когда в целом благополучной жизни ребенка случается какая-то травмирующая его идентичность ситуация с обесцениванием, унижением, психологическим давлением при отсутствии поддержки (часто из-за незнания) близкого окружения. Ребенок попадает в ситуацию "кривых зеркал" сильно ранящих его самооценку. Ответом на эту травму является появление компенсаторного Я, позволяющего справляться с травмой.
МЕХАНИЗМЫ КОМПЕНСАЦИИ
Установка в отношении Я: «Я достоен большего».
Установка в отношении к миру: «Я докажу миру, чего Я достоен. Обо мне еще услышат!».
Сценарий: «В жизни надо добиться многого, чтобы все увидели чего Я стою!».
Динамика психической жизни данного типа красочно описана Г.Х. Андерсеном в сказке "Снежная Королева" на примере истории Кая - мальчика пострадавшего от осколков кривого зеркала злого Троля.
Психологический анализ сказки приведен здесь Портрет современного клиента: клиент травматик
КАК ЭТО ПЕРЕЖИВАЕТСЯ?
Несмотря на разный жизненный опыт у описываемых типов клиентов возникают схожие жизненные установки и переживания. Клиенты часто используют следующие установки в отношении к жизни:
«Я могу рассчитывать лишь на себя…»
«Мне не на кого положиться»
«В этой жизни нужно много работать, чтобы чего-то достичь…»
 «Жизнь, как плавание по реке против течения: нужно постоянно усиленно грести, иначе снесет…»
Такого рода установки есть компенсация внутреннего убеждения, что «Я не подхожу…». Это защитная броня, наращиваемая с надеждой как-то прикрыть эту трудно выносимую «правду» о себе.
У таких людей постоянно, с разной степенью осознавания (обостряемые в периоды неудач, срывов) присутствует убеждение о себе, по меткому выражению одного из моих клиентов «Я НЕДО…»
«Я ущербный,  неподходящей, недотягивающий…»
«Мне нужно постоянно напрягаться, тянуться, вытаскивать себя за волосы…»
«Нужно сжимать себя до предела, иначе все распадется»
«Я постоянно в напряжении, не могу расслабиться»
«»Если я расслаблюсь, то распадусь как личность»
«Сожмись, сконцентрируйся – тогда выживешь. Расслабляться нельзя»
«Мне невозможно оценить и принять что-то позитивное, присвоить себе…
«Если мне что-то не дают – то как же иначе может быть? Если дают – меня это удивляет, я не верю этому,  это не для меня, я же не-до…разве мне можно просто так давать???»
«Я все-равно не-до…. Я постоянно с приставкой не-до…»
«Мне стыдно себя показывать, постоянно присутствует страх разоблачения. Вдруг,  предъявляя себя я привлеку к себе внимание и все поймут, что я не такой… Надо постоянно маскироваться»
И даже часто декларируемые заявления таких людей о том, что «В человеке важнее душа, внутреннее содержание» – ничто иное, как их попытка защититься. Это не аксиома, не убеждение а скорее гипотеза, которую нужно постоянно доказывать и себе и другим.
К ЧЕМУ ЭТО ПРИВОДИТ?
Наиболее частыми результатами самонасилия являются психосоматика и депрессии.
Иногда, в тяжелых случаях, запускается программа по саморазрушению и может развиваться  аутоимунное заболевание и онкология.
ЧТО ДЕЛАТЬ?
Слова типа: «Будь самим собой!», «Расслабься и получай от жизни удовольствие» в лучшем случае являются пустыми призывами, совершенно бесполезными для такого человека. Чаще же они еще больше уводят человека от его подлинного Я, заставляя его еще больше напрягаться, стараться что-то делать. Как красноречиво выразился один из моих клиентов: Где найти силы, чтобы стать слабой?
Быть собой для такого человека означает столкнуться с большим количеством боли, страха, стыда, отчаяния. Это означает вернуться в ту ситуацию, где он страдал, чувствовал себя ненужным, нелюбимым, одиноким. Снова почувствовать себя уязвимым, незащищенным и остаться без своей наработанной годами защиты. Рискнуть это сделать можно лишь встретившись с еще большей болью и страхом – страхом никогда психологически не родиться и прожить не свою жизнь.
Но это единственный путь для того чтобы встретиться с собой подлинным и лучше его пройти вместе с человеком, который услышит, поймет, примет, поддержит. Таковым человеком является терапевт. Да и в терапии это бывает непросто. Клиенту сложно довериться новым отношениям. Но тогда у него появляется шанс.
Тест «Я должен»
В конце хочу предложить небольшой диагностический тест, позволяющий определить степень самонасилия.
1. Закончите 10 предложений, начинающихся со слов «Я должен…»
 Я должен…
 Я должен…
 Я должен…
2. Попробуйте слова «Я должен»в ваших предложениях заменить на «Я хочу».
3.Если это удается, то сделайте это.Посчитайте, сколько у вас осталось утверждений, в которых не удалось заменить  «Я должен» на«Я хочу».
4. Количество утверждений, оставшихся без изменения, и есть ваш коэффициент самонасилия по 10-бальной шкале.

Любите себя!

Геннадий Малейчук

В качестве клинической иллюстрации терапии нарциссической травмы мы будем использовать сказку Г.Х. Андерсена «Снежная королева». Воспроизведем кратко ее сюжет. Сказка состоит из 7 историй.
Первая посвящена зеркалу тролля, в «котором все доброе прекрасное уменьшалось донельзя, все же негодное и безобразное, напротив, так и бросалось в глаза и казалось еще хуже». Разбившись на мелкие осколки, зеркало не утратило свои качества. Каждый осколок, попадая в глаз либо в сердце человеку, навсегда менял его мировосприятие и отношения с окружающими. Вторая история посвящена Каю и Герде – двум детям, которые дружили до тех пор, пока осколки зеркала тролля не попали Каю в глаз и сердце. Изменившийся Кай повстречал Снежную королеву, и она увезла его с собой. Все оставшиеся истории описывают путешествие Герды, которые она предприняла для спасения Кая из чертогов Снежной королевы. В процессе этого путешествия Герда встречается с рядом персонажей: Женщиной, умевшей колдовать, Принцем и Принцессой, маленькой Разбойницей и северным оленем, лапландкой и финкой. Преодолев все препятствия, Герда находит Кая и спасает его от Снежной королевы, после чего они вместе возвращаются домой.
В начале статьи мы остановились на основных используемых нами теоретических конструктах: нарциссизме, нарциссической травме, идентичности и ее составляющих; затем проанализировали историю Кая и Герды как аналог терапевтического путешествия и, в заключение, описали условия помощи клиентам с данным видом нарушений.
Нарциссизм как клинический феномен
Приступая к работе над данной статьей, мы обнаружили парадоксальную ситуацию. С одной стороны, имеется большое количество статей и книг, посвященных нарциссической проблематике, с другой – до сих пор не существует единой концепции нарциссизма. Психиатры осторожно относятся к данному феномену. Свидетельством является тот факт, что в последнем классификаторе психических заболеваний МКБ-10 для него пока  не выделена отдельная рубрика: нарциссическое расстройство, наряду с иными, включено в раздел F60.8 «Другие специфические расстройства личности».
Нарциссическое личностное расстройство только в 1980 году было включено в DSM-III. В разработку концепции нарциссизма внесли вклад ряд авторов: З. Фрейд, О. Кернберг, Х. Кохут, М. Кляйн и др. Согласно DSM-IV, нарциссическое личностное расстройство диагностируется при установлении пяти и более признаков, среди которых выделены:
1. грандиозное чувство самозначимости;
2. вовлеченность в фантазии о неограниченных власти и успехе;
3. вера в собственную уникальность, оценить которую могут только избранные, особо одаренные люди;
4. потребность в восхищении;
5. ощущение привилегированности;
6. эксплуатация других в межличностных отношениях;
7. отсутствие эмпатии;
8. зависть к чужим достижениям;
9. вызывающее, наглое поведение.
Диагноз нарциссической личностной организации основывается на наблюдениях психотерапевта, свидетельствующих, что клиент нуждается во внешнем подтверждении для поддержки самоуважения. У нарциссической личности целостная, но патологическая Я-концепция, несущая в себе черты величия. Недостаточная интеграция концепций значимых других, выявляющаяся при описании референтных людей и отношений с ними, свидетельствует о диффузной идентичности и преобладании у нарциссической личности примитивных защит, прежде всего – идеализации и обесценивания (О. Кернберг, 2000).
Особенности самоощущений и представлений о себе у людей с нарциссическим диагнозом заключаются в ощущениях пустоты, фальши, стыда, зависти или в полярных переживаниях – самодостаточности, тщеславии, превосходстве. О. Кернберг описывает эти полярности как  противоположные состояния в восприятии собственного Я – грандиозное либо ничтожное.
Нарциссизм и нарциссическая травма
Название данного расстройства является метафоричным. Оно берет свое происхождение из античного мифа о Нарциссе – прекрасном юноше, влюбившегося в собственное отражение и умершего от безответной любви к самому себе. Эта история – отражение нарциссической проблематики, сущностью которой является невозможность Нарцисса быть в контакте с Другим. Под контактом мы понимаем способность видеть в другом личность, относится к другому как ценности, уважать его инаковость, вступать с ним в отношения не только ради каких-то достижений, быть способным к настоящей близости. Эти проблемы являются производными от характеристик идентичности нарцисса.
В попытках объяснить феномен нарциссизма клиницисты обращаются к причинам и механизмам его формирования. Наибольшее распространение на сегодняшний день получили следующие идеи.
Типичная ситуация, приводящая к возникновению нарциссического расстройства, – воспитание ребенка по типу «нарциссического расширения». Если окружение ребенка дает ему понять, что он важен не сам по себе, а из-за выполнения определенной функции, или требует, чтобы он был другим, чем есть в реальности, то настоящие чувства и желания ребенка подавляются им из-за страха отвержения. Такой ребенок получает метапослание: «Будь тем, кем я хочу тебя видеть, и я буду тебя любить». Вследствие этого развивается фальшивое компенсаторное self, или «ложное Я» (Д. Винникот), защита которого требует огромных усилий. Важно отметить, что в отношении родителей к детям присутствуют как желание реализовать собственный нарциссический проект, так и любовь, понимание, эмпатия. В случае преобладания нарциссического компонента главной задачей ребенка становится выполнение определенных функций и соответствие ожиданиям родителей.
В анамнезе у нарциссических клиентов часто можно обнаружить ранние нарушения близких отношений со значимыми взрослыми (например, эмоциональное отвержение с их стороны). Личности, имеющие серьезные нарциссические нарушения, не получали достаточной родительской заботы в те периоды, когда они нуждались в поддержке и уходе.
Однако в терапевтической практике встречаются ситуации, когда прежде в целом не нарциссичная личность начинала демонстрировать нарциссические проявления в результате нарциссической травмы. Сильнейшая боль, которую испытает человек при отвержении его истинного self при попадании в сложную жизненную ситуацию, а также в тех случаях, когда личность вынуждена противостоять жизненным обстоятельствам, ведущим к разрушению идентичности и потере самоуважения, может привести к вторичному нарциссическому нарушению.
На наш взгляд, для успешной терапевтической работы важно развести нарциссизм как результат патологического развития, относящийся к достаточно ранним этапам онтогненеза, и нарциссизм, возникший в результате травматизации в более поздние периоды жизни человека. В последнем случае мы будем сталкиваться с нарциссическими реакциями, действиями и паттернами поведения у прежде в целом не нарциссичных людей. В психотерапевтической работе представляется важным осуществлять дифференциальный диагноз вышеприведенных форм нарциссизма, так как каждая из них будет отличается спецификой терапевтической работы. Клиническая картина в обоих случаях является схожей. Следовательно, диагностика, ориентированная на проявления нарциссизма, может оказаться недостоверной. В таком случае ведущим диагностическим признаком будет выступать этиологический признак. В этиологии же вторичного нарциссического нарушения ведущую роль будет играть нарциссическая травма.
Травматическое событие представляет собой ситуацию, перегружающую Эго. Обычно это экстраординарное, выбивающееся из общего хода жизни событие, даже если оно не несет угрозы существованию. Суть проблемы состоит в неспособности человека переработать и ассимилировать случившееся. Для нарциссической травмы характерны ситуации унижения, насилия, стыда, обесценивания. Однако далеко не каждая такая ситуация может вызвать нарциссическую травму. Чаще всего она возникает в случае невозможности пережить вышеперечисленные чувства из-за отсутствия в тот момент внутренних ресурсов или близких людей, способных оказывать поддержку, сопереживать, эмпатично сочувствовать.
Непережитая травма становится источником нарушения всей жизнедеятельности человека. Действительно, «…особую роль в этиологии психической травмы играет блокирование естественного процесса переживания. Сложности возникают…, когда естественное течение процесса переживания по каким-либо причинам прерывается. В этом случае блокирование переживания приводит к разрушительным для self последствиям…» (И.А. Погодин, 2008, с. 13).
Нарциссическая травма, как и любая другая, может приводить к развитию посттравматического стрессового расстройства и появлению диссоциативных феноменов (абсорбции, рассеянности, деперсонализации, диссоциативных изменений идентичности и др.) (Н.В. Тарабрина, 2007). Возникает посттравма – патологическое состояние, когда человек не способен осмыслить случившееся, избегает вспоминать и говорить о травме, отрицает гнев и ярость, страдает от диссоциации мыслительной и эмоциональной сфер и утрачивает способность эмоционально реагировать на различные события и воспоминания. Действие расщепления как защитного механизма приводит к тому, что в результате нарциссической травмы человек может полностью утратить связь со своими чувствами и переживаниями, стать нечувствительным к собственному телу. Возможны нарушение его отношений с близкими людьми, изменения сферы интересов. Однако, несмотря на первичность травмы, психотерапевт будет иметь дело с вторичными нарушениями, которые могут выглядеть как нарциссическое расстройство личности. В случае неверно проведенной диагностики терапевтический процесс может усугублять возникшее состояние (метафорически иногда описываемое как попадание «в воронку травмы»).
Диагностическим критерием, отличающим нарцисса от травматика, могут служить характер и проявления психологических защит. И для нарцисса, и для травматика основным защитным механизмом будет расщепление. Однако для нарциссов свойственно расщепление Я-концепции в рамках одной модальности, например, когнитивной или эмоциональной. Так, нарциссически организованный клиент может воспринимать себя то как грандиозного, то как «пустого» и ничтожного, то есть происходит чередование «полюсов», относящимся либо к чувствам, либо мыслям, либо к поведению. В случае же травматической патологии наблюдается расщепление между разными модальностями Я-концепции. Например, человек может заниматься мыслительной деятельностью, находится во взаимодействии с другими, но при этом «эмоциональная» модальность отщеплена и он ничего не чувствует относительно происходящего.
В силу этого, необходимы различные стратегии работы с данными категориями клиентов. При работе с нарциссом необходимо тактично, но настойчиво конфронтировать с проявлениями грандиозности, а также систематически интерпретировать используемые им защитные механизмы, и прояснять чувства, особенно зависть и жадность.
В то же время работа с травматиком предполагает восстановление его Я, в особенности аффективной части, и доброжелательное принятие идеализации или обесценивания при эмпатичном сопереживании терапевта клиенту. Работа с травмой может проводиться при условии достаточного количества внутренних ресурсов клиента с возможностью ре-переживания травматической ситуации в теплой, поддерживающей атмосфере.
На наш взгляд, история жизни Кая представляет собой именно случай нарциссической травмы, хотя при первом прочтении может показаться, что мы имеем дело с нарциссическим расстройством личности.
Нарушения идентичности как следствия нарциссической травмы
Мы будем рассматривать клиентов с нарциссической травмой через анализ структуры их идентичности.
Идентичность представляет собой непрерывный, изменяющийся поток переживаний личностью своей тождественности. Это динамическое, комплексное, внутреннее образование, функцией которого является уточнение, коррекция и самопостроение образа своего Я, других людей и мира в целом. Идентичность как динамическое свойство личности можно рассматривать как структуру и как функцию, как процесс и как результат (Г.И. Малейчук, 2001). Структурный анализ идентичности предполагает выделение структурных компонентов и сложно интегрированных связей между ними. Структурность и целостность, динамичность и статичность – таковы диалектические свойства идентичности. Только наличие и одного, и другого дает возможность говорить о существовании подлинной идентичности.
В структуре идентичности можно выделить следующие компоненты:
[li]Я-концепция или образ Я;[/li][li]концепция Другого, или образ Другого;[/li][li]концепция Мира, или образ Мира.[/li]Я-концепция – это система представлений человека о своем Я и отношений к нему. Концепция Другого – система представлений личности о не-Я, Другом и отношений к нему. Концепция Мира включает систему представлений личности о мире и совокупности различных к нему отношений.
Три вышеперечисленных структурных компонента феномена «идентичность», зафиксированного в конкретный момент, находятся в тесной зависимости и взаимовлиянии. Каждый отдельно взятый компонент системы одновременно несет в себе все ее основные качества, но не может представлять целостную систему, которая в совокупности всех структурных компонентов, как известно, представляет собой новое качество. С другой стороны, согласно теории систем, изменение в любом из компонентов системы автоматически ведет к перестройке всей системы. Таким образом, изменение в образе Я ведут к изменению в представлениях о Другом и Мире.
В норме идентичность – постоянно изменяющееся, то есть динамическое функциональное образование. Динамичность предполагает возможность изменений и развития. С другой стороны, как ни парадоксально, еще одним условием здоровой идентичности является статичность, или стабильность. Стабильность дает человеку ощущение устойчивости Я во времени. И это одно из условий здоровой идентичности – баланс динамичности–статичности. Динамичность–статичность являются биполярными модальностями идентичности.
Человек со здоровой идентичностью находится в динамическом контакте с собой, с Другими и с Миром, способен творчески реагировать на изменения и адаптироваться к трансформирующимся окружающей среде и к самому себе.
Нарциссическая травма способна привести к дисфункции идентичности, изменению качественных характеристик всех ее структурных компонентов – Я-концепции; концепции Другого и концепции Мира. Человек может столкнуться с травматогенной ситуацией на любом этапе своей жизни, однако особенно уязвимым он становится в переходные, кризисные периоды.
Идентичность формируется на протяжении всей жизни; но именно подростковый возраст (12-19 лет), по Э. Эриксону – наиболее важный период развития, на который приходится основной кризис идентичности (Э. Эриксон, 1996). За ним следует либо обретение «взрослой идентичности», либо задержка в развитии – «диффузия идентичности», ролевое смешение и непрерывный поиск ответов на вопрос: «Кто Я? Какой Я?».
Главная задача подросткового возраста – собрать воедино все знания о  себе и интегрировать эти многочисленные образы себя в целостный гештальт – личную идентичность, которая позволяет опираться на прошлое, планировать будущее и осознавать существующее «здесь и сейчас». Подростки живут в состоянии внутренних противоречий – «моратория» идентичности. В ситуации нарциссической травматизации в подростковом возрасте удару подвергается еще нестабильное, несформированное, «слабое» Я. Критика внешнего вида, поведения, обесценивание тех или иных аспектов Я подростка, унижения, запреты, безразличие, агрессия со стороны окружения могут нанести серьезный ущерб и «остановить» разворачивающийся процесс формирования идентичности. Однако и взрослый человек, не переживший «подростковый кризис», не обладающий «зрелой идентичностью», также будет уязвим к внешней фрустрации, ведущей к травматизации хрупкого, нестабильного Я.
Клиенту, демонстрирующему регресс либо фиксацию на определенном этапе развития в сочетании с нарциссической симптоматикой, необходима тщательная диагностика с целью выявления первопричины и длительности нарушения для установления реальной клинической формы. Несмотря на соответствие по ряду критериев диагнозу «нарциссическая личность», такой клиент, скорее, нуждается в проработке травмы, нежели нарциссической проблематики, требующей специфической терапевтической стратегии и методов работы.
Трансформация Я-концепции Кая
Согласно истории Андерсена, осколки зеркала тролля попали Каю в глаз и сердце. Осколки зеркала – метафора психической травматизации. В результате данной травмы у Кая произошли изменения всех аспектов его идентичности:
Концепция Я.
Описание Я-концепции Кая до травмы в целом соответствует описанию Я подростка. Он был дружелюбным, доброжелательным и, самое главное, – «теплым». Самыми значимыми людьми для него являются сверстники (Герда, партнеры по играм); он растет, познает мир и социальные отношения. Его идентичность еще не сформирована окончательно; он получает обратную связь от значимых других (Герды как олицетворения сверстников и бабушки как родительской фигуры), способен на гибкую адаптацию и изменения поведения.
Попавший в сердце Кая осколок превратил его сердце в кусок льда, и он стал высокомерным, агрессивным, нечувствительным и «холодным». Мы замечаем проявления расщепления (нарциссические «качели» идеализации-обесценивания), когда Кай рассказывает Снежной Королеве, «что знает все четыре действия арифметики, да еще с дробями, знает, сколько в каждой стране квадратных миль и жителей». Она только улыбается в ответ, Каю кажется, «что он и в самом деле знает мало». Однако это лишь внешнее проявление. Мы также наблюдаем расщепление между эмоциональной и когнитивной модальностями Я-концепции Кая. Он «…складывал разные затейливые фигуры из льдин, и это называлось «игрой разума», «…да и само сердце его было куском льда». Кай интеллектуально вовлечен в деятельность, но его эмоциональная модальность при этом «отключена».
Перенесшего травму человека «…наполняет чувство почти полной омертвелости, он переживает себя бесчувственным, неживым, или умершим» (О.В. Бермант-Полякова, 2006, с. 42). Описание Андерсена практически вторит этой цитате: «... Кай совсем посинел, почти почернел от холода, но не замечал этого, – поцелуи Снежной королевы сделали его нечувствительным к холоду, да и самое сердце его стало куском льда». Таким образом, хрупкая, только начавшая обретать устойчивость и стабилизироваться идентичность Кая «застыла», и для ее развития необходимо оживить, «разморозить» его сердце – символ аффективной сферы как важнейшей сигнальной системы, позволяющей проверять соответствие своего Я окружающему миру и значимым другим.
Концепция Другого.
Люди, пережившие травму, теряют интерес к сфере человеческих взаимоотношений; их контакты становятся монотонными и автоматическими, лишенными заинтересованности и участия в другом человеке. «Создается впечатление, что душа иссушилась и очерствела и способность к эмпатии в пережившем травму умерла» (О.В. Бермант-Полякова, 2006, с.43).
Мы замечаем, что другие люди стали объектами постоянных насмешек и шалостей Кая: «…рассказывала ли что-нибудь старушка бабушка, он придирался к словам. Да если бы еще только это! А то он дошел до того, что стал передразнивать ее походку, надевать ее очки и подражать ее голосу! Выходило очень похоже и смешило людей. Скоро мальчик научился передразнивать и всех соседей – он отлично умел выставить напоказ все их странности и недостатки,  – и люди говорили:
– Что за голова у этого мальчугана!
А причиной всему были осколки зеркала, что попали ему в глаз и в сердце. Потому-то он передразнивал даже миленькую маленькую Герду, которая любила его всем сердцем». Он совершенно утратил способность к эмпатии и может сообщить той же Герде: «Какая ты сейчас безобразная!»
Концепция  мира.
 Восприятие мира индивидом, который подвергся нарциссической травматизации, также претерпевает  изменения. У переживших «…тяжелую травму наблюдается пожизненный страх встречи с Ничто, ощущения разорванности Я, соприкосновения с бездной, хаосом, смертью. Пережитое навсегда изменяет их представление о мире и о себе» (О.В. Бермант-Полякова, 2006, с. 43). Андерсен описывает данное состояние следующими словами: «Холодно, пустынно, мертво и грандиозно!»
Кусок зеркала тролля, попавший в глаза, меняет мировосприятие Кая. Окружающий мир для Кая трансформировался: практически все, что раньше казалось ему привлекательным, вдруг стало безобразным и отвратительным. Его интерес привлекают лишь неживые предметы, снежинки стали «куда интереснее настоящих цветов».
Мир Кая – это мир травматика. «Реальный мир, происходящие в нем события, изменения не привлекают внимание пострадавшего, а если и воспринимаются им, то фрагментарно и бессвязно. Возможность понимания явлений окружающей жизни ослаблена или почти полностью утрачена. Мышление, речь, ассоциативные процессы грубо расстраиваются» (О.В. Бермант-Полякова, 2006, с. 41)
Терапевтическое путешествие Герды
Путешествие Герды к спасению Кая, на наш взгляд, можно рассматривать как метафору терапии. Понимая всю условность этой метафоры, и помня о том, что терапия как профессия определяется условиями сеттинга (границы, ответственность, организационные вопросы), тем не менее, мы считаем данную историю удачной иллюстрацией специфики работы терапевта с нарциссически травмированными клиентами. Такой клиент, несмотря на кажущуюся доступность для терапевта, реально находится в другом мире – «мире Снежной Королевы», и достучаться до него очень сложно. Замораживание, анестезия – единственный способ данного клиента сохранить свою условно целостную идентичность, оставляя видимость жизни. Потеря чувствительности – это способ справится с сильной травмой. Это относится ко всем компонентам идентичности: Я-концепции, концепции Другого, концепции мира. Кай не чувствует своего Я (нет чувств, желаний), тела (он без одежды пребывает на ледяном холоде), не чувствителен к Другому (равнодушен к Герде, которая пытается его спасти) и к окружающему миру (занят абстрактной деятельностью и не замечает ничего вокруг, кроме кусочков льда).
Сложный путь, который проделала Герда к спасению Кая, иллюстрирует различные препятствия, существующие в терапии нарциссически травмированного клиента. Эти препятствия на пути к обретению клиентом целостного, стабильного и динамичного я можно отнести к своеобразным «терапевтическим ловушкам» или иллюзиям благополучия. Встречи Герды на пути к спасению Кая с различными персонажами можно, на наш взгляд, рассматривать как контакт с различными отщепленными в результате травмы аспектами я клиента. Не случайно, в истории Андерсена, Герда на протяжении всего пути не встречается реальным Каем (за исключением финальной встречи), а лишь с его «нарциссическим двойниками» – феноменами, порождаемыми его трансформированной идентичностью.
Первая встреча: иллюзия благополучия мира
Первая встреча Герды с женщиной, умевшей колдовать, у которой есть полный цветов сад, отражает этап взаимодействия с клиентом, которое мы назвали иллюзия благополучия мира. При первой встрече клиент с нарциссической травмой, подобно нарциссу, предъявляет свой фальшивый, иллюзорный мир, скрывающий «израненное осколком сердце». Этот фальшивый мир – возможность укрыться и защититься от повторной травматизации, способ избежать болезненных переживаний. Розы, спрятанные колдуньей от Герды под землей, символизируют глубоко погребенные воспоминания о травматических событиях, переживаниях, действиях из прошлого.
Однако терапевт всегда следует за знаками, так как невозможно уничтожить все следы пережитого опыта. Так и Герда находит нарисованную розу, которая возрождает ассоциативный ряд «роза – Кай». Она пытается отыскать настоящие розы, но только ее слезы, упавшие на землю, приводят к возрождению розовых кустов. Таким образом, слезы Герды отсылают нас к идее чувствительности терапевта, его возможности предъявлять свои переживания, созвучные переживаниям клиента. Именно аутентичность терапевта является необходимым, но не достаточным условием для начала путешествия к травмированному Я клиента. В результате этой работы происходит первая встреча с реальным миром нарциссически травмированного клиента, который не похож на созданный им оазис благополучия. Однако терапевт может поддаться очарованию демонстрируемой нарциссической реальности и попасть в ловушку подобно Герде, которая, лишь вырвавшись из сада колдуньи, заметила, что «лето уже прошло, на  дворе стояла поздняя осень, а в чудесном саду, где вечно сияло солнышко и цвели цветы всех времен года, этого не было заметно! … Каким серым, унылым казался весь белый свет!» Терапевтическая задача данного этапа – помощь клиенту во встрече с реальным миром, с его многообразием, сложностью, неоднозначностью, с его множеством цветов и оттенков.
Вторая встреча: иллюзия благополучия Я 
Следующая встреча Герды описывает очередную ловушку, в которую может попасть терапевт, описанную нами как иллюзия благополучия Я. Герда встречает ворона и рассказывает ему историю своих поисков Кая. В ответ ворон сообщает, что он видел Кая. У него все благополучно и он собирается жениться на принцессе. Герда решает проверить это сама, пробирается в спальню к принцессе и обнаруживает, что это не Кай, а другой человек.
В реальной терапии клиент также предъявляет своего благополучного двойника и зачастую предстает перед терапевтом «принцем», у которого все в совершенном порядке. Утратив бдительность, приняв искусный фасад за реальное Я, терапевт может решить, что клиенту больше не нужна его помощь. Действительно, нарциссически травмированные клиенты зачастую предъявляют в контакте грандиозный, идеализированный полюс своего Я. Клиент очаровывает терапевта, и последний может принять за реальность его грандиозное Я – ведь не случайно Герда чуть не приняла за Кая принца.
Для терапевта, столкнувшегося на этом этапе терапии с такими проявлениями клиента, важна тонкая и осторожная работа, так как лобовое проникновение с «парадного входа» актуализирует действие психологических защит. В истории Андерсена Герда пробирается к мнимому Каю с черного хода под покровом ночи и застает его спящим. Спящий человек беззащитен, что в контексте терапии означает ослабление защитных механизмов и возможность увидеть человека таким, какой он есть. Так происходит развенчание очередной иллюзии, иллюзии фальшивого Я, являющееся первым шагом к встрече с реальным Я клиента через отвержение фантомных не-Я. Ресурсами терапевта на данном этапе работы являются бдительность и гибкость. Бдительность позволяет заглянуть за фасад, не принимая на веру демонстрируемое благополучие клиента, гибкость – возможность менять стратегии и тактики в поиске точек контакта с ним.
Однако ситуация, когда терапевт застает клиента «обнаженным», порождает у последнего много стыда. Клиент может «соблазнять» терапевта, продолжая делать вид, что все в порядке, и попытаться остановить терапевта в его дальнейшем продвижении, предложив Герде, как в истории Андерсена, «оставаться во дворце, сколько она пожелает».

Если кратко передать суть позитивной психологии, то получится что-то типа: «Во всем нужно видеть положительное. Будь оптимистом! Ищи во всем позитив»!
Однако красивые лозунги позитивных психологов такие, как: "Веди себя так, будто ты уже счастлив, и ты действительно станешь счастливее" (Дейл Карнеги), "Если вдруг жизнь подкидывает тебе очередной лимон, завари крепкий чай и получи удовольствие". (Януш Корчак), со временем превратились в  иллюзии, искажающие реальность.
Прекрасные на первый взгляд позитивные установки при более тщательном рассмотрении оказываются не такими уж и прекрасными. Буквально и однозначно воспринятые фанатичными  полтребителями, они становятся психическими интроектами, програмирующими человека на автоматические способы контакта с реальностью.
Позитивная психология с первоначально красивой идеей счастья со временем с подачи буквально и упрощенно понимающих ее идеи психологов, стала все более настойчиво  навязывать человеку ценность счастья любой ценой, превратившись в психологию насильного счастья. Засилие позитива – не иначе как навязчивое насилие позитивом  – приводит в итоге к игнорированию чувствования человеком своей души как сложного, многогранного, разностороннего феномена. Человек, очаровавшийся идеями позитивной психологии и практикующий психологию счастья, добровольно становится на путь самонасилия. Все время счастливый человек – довольно странное явление, насильно же счастливый человек вызывает как минимум сочувствие.
Если посмотреть на природу человека и его психику как на нечто целостное, естественное, очистив сознание от  социальных, моральных и прочих оценочных установок, то несложно обнаружить, что в психике человека нет ничего лишнего, ненужного. Так, принятое в бытовом сознании деление чувств на хорошие и плохие – это результат нашего оценочного сознания. Для самой же психики как некоторой системы такого разделения не существует. Каждое чувство является нужным и выполняет какую-то важную системную функцию. К примеру, такое социально «плохое» чувство как злость выполняет очень важные функции  развития и защиты. Злость и агрессия нужны для конкуренции, продвижения своих интересов, отстаивания своих желаний, идей, убеждений, а также для защиты своей личностной автономии и  границ своего Я.
Нарциссический же век с ориентацией на максимальные достижения любой ценой требует от личности избавиться от «ненужных» чувств. Сочувствие, сострадание, грусть, печаль, и др. так называемые "плохие" качества оказываются за бортом души.
Результатом такой «хирургии души» становится однополюсный человек: Человек счастливый, Человек Плюс.
При этом в обществе неуклонно растет число депрессий. Вроде как нонсенс. Но это лишь на первый взгляд.
ПРОДАВЦЫ ИЛЛЮЗИЙ
Упрощенная и извращенная, однобоко понимаемая позитивная психология стала библией для психоложных психологов и психотерапевтов. Позитивно прокаченные психологи бодро вещают, что нет ничего невозможного. В топах психологи и психотерапевты, которые не стесняются обещать потенциальным клиентам побольше: нет нерешаемых проблем, все сложится!
Интернет пестрит психоложными заявлениями типа: избавлю от всех проблем! Проблемы уйдут сами!
В итоге такого рода психоложные обещания:

• Вводят в заблуждение потенциального потребителя;
• Инфантилизируют его;

Поддерживают у человека неоправданные надежды, создают иллюзии о реальности через сотворенные самими психологами психологические мифы: «Ты можешь  все! Стоит только захотеть, и нет преград твоим желаниям! Ты можешь стать кем угодно и каким угодно! Для этого нужно только представить, создать образ желаемого!».
В итоге психология вместо того, чтобы разрушать мифы, стала их сама создавать.
Один из самых часто встречаемых мной мифов у клиентов – миф о работе. Вот его краткая суть: Если не хочешь работать – найди себе работу по душе! Поэтому очень важно найти именно такую работу. Некоторые, наиболее упорные, посвящают такому поиску всю жизнь.
И этот миф придумали не клиенты, а психологи. Для доказательств правдивости этого мифа сами психологи часто приводят пример про детскую игру: дескать, ребенок играя никогда не устает! Да, все так, но есть одно весьма существенное условие – ребенок долго не играет в одну игру, он постоянно переключается с одной игры на другую.  Я согласен, что работа работе рознь и очень важно найти один из тех видов деятельности, который будет в большей степени адекватен вашим способностям, желаниям, интересам. Но при этом любая работа, какая бы она ни была любимой (если только это работа, а не хобби) все равно остается работой.  И вы будете на ней все равно уставать, вам все равно нужно будет мотивировать себя, стимулировать, совершать Я-усилия, с той лишь разницей, что у любимой работы «степень самонасилия» будет гораздо меньше, чем у нелюбимой.
Позитивные психоложные специалисты, поддерживая в человеке позитивные мифы,напрямую попадают  в инфантильную мистическую, магическую часть сознания потребителя.
«Хочу и Буду!» – это поддержание в человеке детской установки к жизни, это оправдание его инфантилизма и попытка удержать его от взросления и зрелости,  поддерживая безусловную самоценность желаний и обесценивая ответственность.
Взрослая же жизнь требует от личности поиска баланса между   «Хочу и Надо!» 
В личности взрослого человека гармонично сочетаются желания и долженствования, свобода и ответственность. Еще в середине прошлого века Э. Фроммом была предложена эта формула баланса: Свобода без ответственности – это безответственность, ответственность без свободы – это рабство.
Пожалуй, самый серьезный вред позитивной психологии в том, что она:
- содействует отчуждению человека от своего подлинного Я и поддерживает фальшивый, иллюзорный, однобокий образ Я.
- Уводит от реальности разной, многогранной, фокусируясь лишь на плюс-реальности
А реальность разная, и далеко не всегда позитивная, хоть это и непросто порой принять. Помните: «У природы нет плохой погоды!» Однако, сколько бы мы не говорили, не пели об этом, реальность такова, что у природы есть разные сезоны и есть разная погода. Кроме солнечных дней есть  пасмурные и дождливые, снежные и ветреные. И у души есть разные сезоны и разная погода. И это правда жизни души и это ее реальность.
Постоянное стимулирование, постоянное подстегивание себя, постоянная практика  в «делании хорошей погоды души» приводит к своеобразному изнасилованию этой самой души позитивом. «Если не получается улыбаться «изнутри» –  улыбайся сначала автоматически, мимическими мышцами лица. А за ними подтянется улыбка!
Итогом такого рода установок может быть переживание чувства вины и даже депрессии. "Если чего-то не получил, что должен был в итоге получить – значит виноват сам. Плохо старался. Недостаточно искал. Либо со мной что-то не так…"
Последствия психологии позитива можно наблюдать и на межпоколенном уровне. На мой взгляд, феномен депрессии, безволия и апатии детей – другой полюс волевой, позитивной установки их родителей – целеустремленных, активных, волевых, живущих с установкой, что нерешаемых проблем нет! А если проблемы  до сих пор еще не решились – то нужно больше постараться! 

Нерешаемые проблемы есть! И их немало. И в нашей жизни в целом, и в психотерапии в частности. Психотерапия может реально многое, но не все! Психотерапия не всесильна. У психотерапии тоже есть границы возможного-невозможного. И далеко не все психологические проблемы можно решить в принципе. Кроме того, есть ряд проблем, требующих для решения длительного времени и усилий как терапевта, так и клиента. И это реальность. И если мы не принимаем эту реальность, то поддерживаем реальность искаженную, поддерживаем иллюзии о реальности, активно и настойчиво создаваемые и навязываемые нашему сознанию позитивной психологией.
Будьте разными! Принимайте себя разными! Любите себя разного!

Г.И. Малейчук

Ну, например, такие вопросы... 

- Как сделать так, чтобы муж взял на себя ответственность? 

- Как сделать так, чтобы сын не прогуливал уроки и не грубил? 

- Как сделать так, чтобы мой молодой человек доверял мне и дал мне больше свободы? 

- Как узнать, что мужчина чувствует ко мне? 

- Как обьяснить жене, что мне хочется иногда побыть одному? 

Вопросы очень важные, очень глубокие. Вопросы про близость между людьми: самые непростые и самые жизненные одновременно. 

И ответ-то на них, в основном, один, один на множество вопросов: "разговаривать". Да, такой простой совет и такой трудно выполнимый. 

Разговаривать - значит, спрашивать и слушать ответ. Слушать своим сердцем. Слушать своим разумом и телом тоже. Одновременно прислушиваясь к себе и к тому, что нам отвечают. Искренне желая услышать ответ, хотя при этом иногда кипит обида, ярость, отчаяние, беспомощность или разочарование... 

Разговаривать - казалось бы так легко. Но, на самом деле, нет. Ведь если бы это было легко, то таких вопросов бы не возникало. 

Вместо разговоров часто получается молчание и обида, или додумывание за другого, или претензии, или защита-нападение. Или слив ярости, когда уже полгода молчал и ждал пока оно "как-то само". "Само" как-то не задалось : ( 

Очень часто разговор превращается в способ манипуляции или тирании, или игры в жертву, или я, вроде бы, задал вопрос, но готов только к определенному ответу, и больше ни к какому. 

Изредка бывает так, что разговаривать не надо, надо бежать и спасаться. Например, если мы говорим и ситуации домашнего насилия или отношениях с возбудимым психопатом. Или о токсичных отношениях, которые уже "высосали все соки". 

Но это редкие случаи, во всех остальных секрет один - разговаривать. Психотерапия и порой длительная, часто оказывается про то, чтобы помочь людям задавать друг другу вопросы, слышать ответы, спорить, соглашаться, договариваться, искать компромисс и через это становиться ближе. Видеть за этой разностью другого с его чувствами и потребностями, и себя со своими. 

Мы все родились очень разными и, если мы важны друг другу, то наш единственный способ по-настоящему быть вместе - это разговаривать) То есть, говорить о том, что нам важно, спрашивать, что важно другому, задавать вопросы, слушать ответы... 

Разговаривать... 

Другого способа нет)
Катя Хломова

В первую очередь, за свои внутренние процессы. 
Может, я уже надоела со своими «процессами» и «ответственностью», но ничего нового я не смогу сообщить. 

Вот рассказывает мне клиентка о своем прорыве во внутреннем самоощущении. 

Сначала ей удалось, с помощью наших разговоров, заметить, как она подавляет себя. 
В частности, не позволяет себе бросать занятия, которые не нравятся, или морально устарели, и начинать новые. А все потому, что в детстве родители вкладывались, и требовали отдачи! И чтоб отходила художку и музыкалку до конца! 

Так вот, замечает она в себе этот запрет, потом конфронтирует с внутренним родителем: Ну уж нет! Буду заниматься только тем, что актуально, и лямку больше тянуть не буду!. Потом она ощущает в себе кучу новой энергии, и! .... таким образом «снимает» со своего партнера обязательства…. разрешать не делать противные дела. 
То есть перестает ждать поддержки в том, что она не могла, не умела делать сама. 

И вот это и есть вклад, только что обновленный, усовершенствованный, основанный на новом уровне ответственности. 

И себя больше ценить стала, и с партнера ответственность сняла. А на освободившееся место пришли новые ощущения… ценности партнера. Когда вы перестаете обслуживать детские процессы, у вас освобождается энергия для взрослых отношений здесь и сейчас. 

Партнерские отношения держатся именно на такой ответственности. 
Чем меньше вы зависите от других людей в том смысле, чтобы они разрешали вам поступать как вам нужно, принимали вместо вас решения, тем более желанный вы партнер. 

Очень важна ответственность за свои чувства, то есть если вы можете объяснить, что вы переживаете, и почему. 

Очень важна ответственность вместо вины, то есть если вы принимаете себя ошибающегося и не стесняетесь это признать. 

Я по этой причине обожаю смотреть мультфильмы. В подавляющем большинстве мультов я вижу очень ответственных героев, которые обязательно что-то делают не так, потом не боятся это признать, извиниться, заявить о том, что теперь учтут все ошибки. 

А другая сторона легко прощает эти ошибки, не преследует, не обижается годами. 
Ррраз – и конфликт, который у людей может длиться годами, разрешается за считанные секунды. 

Еще в партнерских отношениях необходимо уважать границы. 

Я как-то писала пост про «нет» как про дверь. Нет – значит нет! Это значит, что дверь закрыта, и входить нельзя, никому. 
Если вы не учитываете «нет», или ваше «нет» не учитывают, значит совершается насилие. 

… Через несколько рук я узнаю, что в одной семье ищут товарища-компаньона для мальчика 7 лет. Нужен подросток, который умеет общаться. Иногда поиграть, иногда проводить до школы. И предлагают хорошее вознаграждение. 

Я тут же вспоминаю о среднем сыне. Идеальный кандидат! 

В моих фантазиях все прекрасно: парень зарабатывает деньги, взрослеет, начинает уважать себя. Мне помощь. Воодушевленная своей фантазией, я делаю предложение сыну. Он не выражает никакого энтузиазма. Но не говорит ничего определенного. 

...Я начинаю думать, что, возможно, он не понял потенциала предложения. 
С еще бОльшим энтузиазмом и напором, из своей картины мира, я сообщаю, как он здорово повзрослеет, зауважает себя, и поможет мне. 
На середине моего спича сын, с явным нежеланием, говорит: «Мама, я не люблю таких маленьких детей». 

...Его ответ немедленно возвращает равновесие в контакт. Сын высказался, обозначил границу, я ее увидела. 

У меня нет никакого желания ее проламывать, у меня нет никакой обиды и даже разочарования почти нет. Ну, совсем чуть-чуть. 

Границы необходимо обозначать, и другой стороне их необходимо учитывать. 
Это обязательное условие партнерства. 
Если хочется все же границы проламывать, настаивать, уговаривать и убеждать, значит, с границами пока еще не очень. 

Есть что-то, что пока кажется более весомым. 
Может, нужда. Может, привычка к насилию. Может, нежелание выходить из слияния.

Вероника Хлебова