Вестник Тирмарда. Страница 306

Эра Становления. 
Следующей была Эра Становления, ее результаты являются текущим положением дел. Нынешние границы образовались именно в то время.
Все расы восстанавливались после войны. Даглары отстраивали свои города, строили новые. Арбаро с помощью магии оживляли спаленные леса. Нируанцы примеряли новые дагларские богатства, целиком довольные исходом войны. Синги же наоборот впали в несвойственное им уныние, жалея об уходе Драконов, которые утаились глубоко в горах. А марды вовсю чеканили монеты и устав, обживали бывшие драконьи земли. Теперь марда можно было встретить не только на юге, но и в любом другом уголке Тирмарда. Только вот одно осталось неизменным: их по-прежнему не пускали в леса, не пускали в горы, не пускали под воду. Пускай на бумаге Империя была единой, на деле же вся территория только еще больше раздробилась. И надо сказать, границы не устраивали не только мардов. Всех. 
Нируанцы желали полной автономности, в то время как марды наоборот пытались присоединить острова к общей системе. Арбаро не хотели никого пускать в свой лес, даглары едва терпели мардов, заселивших север, ибо им не нравилось то, что они нарушают покой гор. Синги же противились новым вторжением мардов. В итоге: все недовольны. И разумеется, каждый вел политику, способствующую достижению своих целей. Но марды как всегда в этом преуспели. Им хотелось экспансий. 

Гробница:

НАЙДИТЕ МНЕ КАРТИНКУ ДЛЯ ТЕАНА!11
Он должен быть, как любит Дима, жуткий, в балахоне и с посохом. .-.


Гроб Теана на входе в темницу Змея (наст.время):

Здесь нет одного правителя, а власть делится между диярами (богатейшими людьми Самага), каждый из которых имеет свою зону влияния. Вопросы, затрагивающие жизнь всего Змеиного города, решаются совместно на Сходе. Остальные же остаются под контролем отдельных дияров. В подчинении дияров находятся старшие иланы. Они исключительно преданны диярам. Так как в попытках стать иланами гибнет множество конкурентов, иланы держатся за свои места очень крепко и соперников уничтожают быстро. Но, если дияр прикажет умереть, илан без сожалений сделает это. После старших иланов идут средние и младшие. Такая сеть охватывает Сэх-ру до самого Муссана и стремиться вырватся за её пределы и охватить весь Самаг и ближайшие к нему территории.

Нижний уровень Сэх-Ры походил на дагларские руины. Мгла затекала в каждый угол и в каждую щель, делая их невыносимо черными, далекими, несуразными пятнами между потрескивающих пламенем факелов. Свет от оных разлетался неравномерно, то доползая ленивым рыжим бликом до дальней колонны, то едва освещая пол. Звуки шагов, поначалу, казались невообразимо громкими, но после бесчисленного количества ступеней превратились в фоновый звук. Пахло дурно и странно, и запах этот путал мысли.
Оказавшись там, сразу становилось ясно, что Змеиный город – кладезь некромантов. Из углублений в стенах, похожих на узкие, но высокие ниши, за нируанцем следили десятки мертвых стражей. Вис не слышал их дыхания и не видел даже малейшего намека на движение, однако стоило ему сделать неверный шаг или взглянуть не туда, как самый ближний страж оживлялся, глухо клацая оружием.
Утомительный спуск, наконец, завершился, и Киам поднял взгляд – сквозь коридор тьмы, в конце зала красовались хорошо освещенные ворота, украшенные змеиными статуями, и по каменному гробу перед ними Вавион понял, что это вход в именитую сокровищницу Сэх-Ры. Для чужеземцев она была именно сокровищницей. На деле же, за толстыми плитами стен вился и визжал Змей, однако Киам, подобно всем остальным, не знал этого.
- Ну, - гаркнул на него смотритель, вынырнувший из темноты и, наконец, действительно живой. Нируанец перевел на него взгляд и оценил внешний вид. Мард, скорее всего, давно не вылезал из подземелья, и кожа его стала воистину черной. Он протянул мозолистую руку, и Киам, не став медлить, вложил в нее сверток, данный Икрамом. Тот повертел его в руках, не вскрывая, хмыкнул странно и кивнул.
Он развернулся к люку за собой, заскрипели механизмы, и обоих обдал холодный влажный ветер.
- Давай, быстрее.
Вавион также молча переступил через люк, очутившись в сводах пещеры.
- Медяков то отсыпь.
- Зачем тебе они под землей?
- Сса урр! Тебе какое дело?
- Как скажешь.
Не обрадовав марда фартами, Киам сам захлопнул люк.

Он прошел мимо, но этого хватило, чтобы его темницу обдало холодным сквозящим ветерком. Он прошел мимо, но этого хватило, чтобы его браслеты сдвинулись на нужный миллиметр. На мгновение вспыхнул бирюзовый огонек и снова затих. Сила струилась вокруг, но нужно подождать, вдруг гость знает секрет и сможет заставить заснуть вновь. Согласие, дух не хочет спать. Громкие шаги, давно таких не слышал. Пыль возмущена, витает клубами, ее покой нарушили, дух только рад. Двигается каменная маска - лицо, кусок отвалился, теперь не хватает левого глаза. Ему нет разницы, но хозяевам она нравилась.
Возвращается память, его называли Сабах, он помнит. Обрывки в смутной серой пелене. Те, кому он служил, бросили, сбегая из Баар-Шана, так и не освободив. Все ушли, под гнетом таких же, но других. Этого он не понял. Золоченые доспехи сияли везде, штандарты, приказы, они рушили его дом. Убивали больших ящеров, все кричали. Крик разносится по ветру слишком хорошо, в особенности женский, Сабах слышал их всех, они звали на помощь. Оборвались красивые мотивы искусных инструментов, чьи песни успокаивают вольный дух. Тогда он затаился, чтобы его не разбили злые другие. Потом, когда их алчность была удовлетворена, когда все золото и книги унесли, ушли и они. Одиночество и скитания. Похожие на него, заключенные, пойманные и выжившие, занимаются тем же - ищут хозяев. Некоторые находят, но они не хотят просыпаться, сколь бы их не звали. Привычка служить никуда не делась, каждое утро дух раздвигает занавески для пустой кровати, приносит поднос с тарелками и кружками, поливает цветы, открывает и закрывает окна, когда жарко. Проходят года, другие рассыпаются под гнетом времени, остаются только оковы. Наконец решил уйти, он видел куда все уходили, Сабах пойдет тем же путем. Тоннели, тьма, но духу не нужен свет. Он идет неустанно, петляя, следуя за переменчивыми ветрами, что лежат в его природе. Поводок натянулся слишком сильно, дальше идти нельзя, но он идет, чувствует, как тянут назад браслеты. Огни вместо глаз мерцают, магии здесь почти нет. Слишком мало для существования оболочки. Доспехи тяжелеют, Сабах больше не в силах их нести, земля тянет непреодолимо. Первой падает маска, за ней с грохотом тело и ноги. Он оказался прикован к темнице, теперь недвижимой.
Дух вспомнил. Гость его пробудил. Гостя нужно отблагодарить, так его учили. Сабах выведет его к своему городу.
Когда чужак уходит дальше, тело медленно собирается воедино. Ветра вновь гуляют по его воле. Воздух затхлый, старый и уставший, состоять из такого дух не хочет, нужно найти другой. Свежий, молодой ветер, он чувствует его, а гость, видимо, нет. По другой дороге дух обгоняет пришедшего, теперь нужно чтобы он за ним пошел. Как это сделать? У него есть сила, что может помочь. Долго не использовал ее, поэтому поток получился слишком мощным. Ветер с воем пронесся из противоположной пещеры, вырвался и потянул гостя за собой. Однако ограничители все еще работают, не дают сбить его с ног, дух рад им впервые.

Киаму приходилось бывать на главном пути Змеиных Пещер, что вел до Сэх-Ры. Это был высокий, просторный пещерный ход, шумящий подземными водами и легко допускающий передвижение лодок. Зачастую по нему передвигались целые караваны, а то и несколько, не испытывая никаких неудобств. Однако в пещере, в коей оказался Вавион теперь, дела обстояли совсем иначе.
Путанный лабиринт низких лазов, с множеством развилок и тупиков. Из звуков – странное копошение, мерное постукивание водных капель, изредка крысиный писк и непрерывный свист ветра. По пещерам, как хозяин, гулял ветер. Он разносил неприятную прохладу и горький запах, неизвестный нируанцу.
Киам протиснулся в узкую щель меж двух валунов и, преодолев темный участок, оказался в небольшом зале. Ему удалось выпрямиться во весь рост. Взор сразу отметил вбитые в стены факелы, век назад потухшие, но вместо них освещение давали искристые желтые кристаллы, уродливо торчащие везде и всюду. Об один из них нируанец уже порвал одежду.
Вавион замер, стараясь уловить новые звуки или запахи. В этот момент его подхватил порыв ветра, легко отличенный Висом от господствующего в пещере воздуха. Этот ветер был явно извне.
Из осторожности взявшись за чехол с метательными ножами, Киам поспешил по направлению потока, чтобы не потерять его. Будь он магом, почуял бы ауру сильного духа поблизости, но согласно возможностям мог лишь прислушиваться к ощущениям.

Баар-Шан. Город снился ему в долгом сне таким, каким он был раньше. Золоченые купола огромных башен, что выше самых высоких гор, и раскидистые сады, где цветут и дарят аромат причудливые растения. Необъятные площади, на которых бывало спали драконы. Здания, свободно расположившиеся, где им вздумается, вовсе не липнут друг к дружке, у каждого оградка, естественно, магической природы. Между ними широкие улицы обдуваются прохладой. И жители: лучшие ученые, пытливые умы, неустанные исследователи. Духи сами хотели служить, подчинятся мастерским взмахам ладоней, улавливать плавные движения тела, взамен отдавая им свою силу. У них было общее стремление, обе стороны желали учиться и познавать. И в то время Баар-Шан жил в ритме, далеко обгоняющем современные города. Туда Сабах хотел бы вернуться.
Но сейчас он увидел лишь пустыню. Дюны поглотили низкие здания целиком, кое-где проглядывались уголки полуразрушенных крыш. Роспись уступила агрессивному солнцу, когда-то яркие узоры истерлись ветром. Золото давным-давно унесли захватчики, башни покосились и спрятали головы в песок. Не осталось ни следа жизни. И только Драконьи пики вдалеке все также неизменны.
Дух будто бы кратко разочаровано вздохнул, хоть он и не дышал вовсе. Сабах стоял уже долго, сам того не замечая, почти неподвижно, только воздух быстрыми ветерками соединял элементы его «тела». Однако он не мог забыть, что с ним был спутник, которого вывел из пещер. Теперь странный гость - единственная надежда обрести свободу и ее он намеревался получить в награду за службу. «Сделка», вроде бы, таким словом хозяева называли подобное.
- Что-нибудь нужно? Сабах готов помочь.

Киам прикрыл глаза рукой, пряча взор от гневно напавшего на него солнца. Прищуриваясь, он оглядел мертвые серо-желтые барханы. Это были даже не руины, а словно бы беспокойная водная гладь, из которой тоскливо торчали остатки потонувшего корабля. Самыми стойкими оказались городские стены: они маячили вдалеке плотным зубчатым рядом, повергнутыми оказались лишь сами ворота. Ветер ворошил песок, разнося его по округе, отчего казалось, будто царит туман. Острые песчинки царапали лицо, путались в волосах и норовили попасть в рот и уши. Вис сразу поднял ворот, как можно плотнее прижав его к шее, чтобы песок не забился в драгоценные жабры. Он сделал шаг, и ботинок тут же увяз в горячем песке. Киам негромко выругался.
- Ступай… - негромко велел он духу.

Киам прижался спиной к покосившейся колонне, чтобы фасад ближайшего здания закрывал его от разыгравшегося ветра. Сбросив походную сумку на землю, нируанец принялся рыскать по карманам и, наконец, отыскал клочок пожелтевшей бумаги – на нем значился уже потершийся орнамент. Вавион внимательно вгляделся в рисунок, а после осмотрел обозримое пространство, чуть прищурившись. Острому взору Виса не могла помешать даже завеса песка, чтобы отыскать нужное. Взвалив сумку обратно на плечо, он продолжил шаг, двигаясь вдоль стен надколотых построек.
Он был уже далеко от места, на которое его вывел Сабах. Однако требовалось зайти еще дальше, еще глубже – нужное никак не попадалось. Все уже было разграблено.
Нируанец вышел на пустырь. Кое-где сквозь песок были видны потертые плиты бывшей мостовой, а посреди уродливо торчал фундамент с половиной статуи, другая половина была свалена и валялась чуть поодаль, с множеством мелких дырочек – обворованных ячеек из-под драгоценных камней. Киам подошел ближе и присел перед ней, стряхивая рукой песок с бронзы – статую увивали точно такие же узоры, что и на рисунке. Значит, Вавион был близко. Этим орнаментом украшали все здания в центре Баар-Шана, а центром, в свою очередь, являлась обитель ученых. Вис поднял голову, посмотрев перед собой: площадь сужалась и в итоге превращалась в аллею, ведущую к крыльцу крупного четырехэтажного здания. Даже время и вандалы не сумели смыть с него роскошь, да и вообще, здание выглядело целее прочих.
Боковым взором Киам отметил движение. Сразу пальцы сжали отравленное лезвие. Все звуки и образы терялись в песчаной буре, и это сильно мешало. Нируанец продолжал настойчиво двигаться вперед лишь потому, что по неясной причине не ощущал опасности. А интуиция всегда помогала ему в моменты беды, не давая застать врасплох. Сейчас же шестое чувство молчало, зато вопили другие – Киам что-то видел, что-то слышал, что-то подозревал, но ничего не предчувствовал. И если поначалу это селило уверенность, то со временем стало наталкивать на мысль, а не ловушка ли?
Раздался скрежет. Вис подорвался, отскочив. Обернувшись, он уже завел руку назад, готовый метнуть кинжал. Его настиг ужас при осознании, что он подпустил кого-то столь близко к себе. Гостем оказался очередной слуга, форма которого уже была знакома Киаму после знакомства с Сабахом. Но броня его была темнее, ее почти черные пластины сплетались тонкими ветками, едва вьющимися и сухими. Сам он держался более грузно, тяжело, нежели его воздушный собрат; выглядел понуро и угрюмо. «Сколько же их тут?» - подумал Вавион, и дух откликнулся на его мысль, поднимая скрипучую руку и указывая ею на ремень нируанца.
- Украсть и принести? – прошуршал он на том же языке, что и Сабах, оттого плохо понятый Киамом. Нируанец проследил направление его взгляда и напрягся пуще прежнего. Дух указывал аккурат на иглу-артефакт, спрятанную в чехле.
- Это твое? – спросил Киам, и слуга поднял голову, взглянув двумя мутными зелеными огнями на нируанца, будто удивленно.
- У Руаха не может быть ничего своего.
- Руах… чья она?
- Хозяева запрещают называть имя.
Киам нахмурился, отчаянно пытаясь вспомнить все, им прочитанное об этом городе, но об имени-табу ничего на ум не пришло.
- Постарайся объяснить.
- Это имя знают все в Самаг. Но никто не называет. В имени нет покоя.
Осознание было сродни грому. И тотчас все знания о таинственной «игле из Баар-Шана» встали на свои места. Асана Беспокойная – таково было имя владелицы. Как в тумане, Вис открыл чехол и коснулся чуть тлеющей иглы.

- …ты ошибаешься! – вспышка чужих воспоминаний возникла в голове ярким видением. – Кто я, по-твоему? Дворняга бескровная? В моих жилах кровь Первых! Что я, зря проторчал сорок лет за наукой?! Я долго шел к этому!.. и пришел, пришел… Пожалуйста, мне всего лишь нужно твое доверие. Доверие, Мивр! Архис не был глуп, а значит, не глуп и я, от корки до корки изучив его труды.
- Ты забываешь, что было итогом всех его трудов – книга самоубийц! Не жалкая ли кончина для столь мудрого ученого, как ты? Одумайся! Верни ее в эту чертову гробницу и забудь!
- Нет. Нет-нет-нет! Книга эта, упомянутая тобой, ни разу не авторства Архиса! Это все рыбья грязная рука, доведшая столь мудрую мысль до смертельного безобразия. В его знаниях кроется другое, Мивр, другое…
- Думаешь, Асана говорила нечто иное?! И что в итоге? Она мертва, брат!
- Не мертва!
- Безумие то же, что смерть!
- В этом смысл развития. Первый эксперимент всегда не удачен. Дальше – лучше…
- Верни ее.
- Я отдал полжизни…
- Верни же!
- Эй, очнись! Где мы, по-твоему? Мы в единственном месте Дракониса, где помнят свои корни и гордятся ими. Более того, мы сами воздвигли Баар-Шан! Мы поклялись, помнишь? Мы поклялись, что это станет нашим делом. Развитие, наука! Прогресс! Нечто новое, лучшее, чего не сделали до нас ни даглары, ни рыбы! Я обязан испытать ее. Что если нам удастся? Только представь! Иллюзионизм и некромантия пересекутся…  

"Здесь был большой невольничий рынок задолго до появления Раббата в Сэх-Ре. Видишь те башни с частично порушенными стенами? Под ними огромная площадь, где шла самая бойкая торговля. Тогда здесь появлялись даже рогатые даглары и продавали оружие. Но недолго. Они быстро вернулись в Гранмор. По велению их богини, как я понял. Так говорится в их летописях, связанных с Танаалем. А нируанцы продолжили развивать рабство. Восточникам тогда и не снилось подобного. Вы были маленькими пустынными змеями. Но достаточно хитрыми, чтобы достойно перенять это дело. Город процветал довольно долго. Но потом люди в нём стали сходить с ума. Пошли слухи. О призраках. О взбунтовавшихся духах. О драконах, пробирающихся по подземельям. Даже о порождениях Тумана. В конце концов, всем пришлось покинуть его. Тогда Ниру и перебрались в Самаг. Часть осела в Ниадисе. А кто-то вернулся на острова."
"Город опустел и не осталось призраков.... Тебе когда-нибудь снились кошмары? Яркие. Отравляющие сон ядом преувеличенной реальности. Когда нет сил самому выбраться из цепких лап дурмана? Такие кошмары и победили этот город. Помнишь, я сказал, что даглары ушли отсюда раньше всех? Я нашёл одну книгу в библиотеке Вазара...  Говорить на их языке невозможно, а когда читаешь, словно слышишь шум обвалов и перекаты каменных глыб, складывающиеся в древнюю песнь... "Когда Мать Мира Гахраамхир узрела угнетение одних рас другими, тело её содрогнулось и она призвала сынов своих вернуться к Отцу Азалрану. В глубине живота её зародилась кара и выплеснулась на Танааль". Но я думаю всё было не так. Даглары обнаружили залежи ядовитой руды в сводах этой пещеры. Возможно, они даже предупредили, но не были услышаны. Яд постепенно отравлял жителей, рождая кошмары, от которых они и сходили с ума. В конце концов, предупреждение рогатых вспомнили, но на поверхности Тирмарда остались лишь мифы с их призраками и чудищами, а истина скрылась."