Участник 8

Мрачная, всё ещё декабрьская, ночь объяла просторы Полесья, снежным туманом укрывая землю. Сине-фиолетовые облака тяжело свисали с непроницаемо чёрных небес, а сердце билось так не по-зимнему быстро. В тишине надвигающегося января танцевали одинокие снежинки, празднуя последний мирный день перед тяжёлой борьбой. 

Она ловила их губами, убивая тщетные надежды маленьких воинов на победу, смеялась беззаботно, будто вернулась в детство, и пронизывающе смотрела куда-то вглубь моего ничтожного тела, словно видела, как предательски трепещет сердце. Подбрасывала мандаринки, воображая себя жонглёром, грела своим дыханием мои ладони, и смотрела на небо.

- Я хочу улететь, - до слёз нежно сказала она, тяжело вздохнув, и придвинулась ближе, пряча руки в карманы моей куртки. Стояла так близко, щекоча носом мне шею, не решалась смотреть в глаза. Мои пальцы занемели, привычно покрылись пятнами, но у меня не было иного выбора, и она куталась в моих робких объятиях.

- Как далеко? – мне не нужно было спрашивать насколько – навсегда, и не нужно было интересоваться куда – мне туда не попасть.

Она тепло улыбнулась, вытянула руки из карманов вместе с мандаринкой, повернулась, ненавязчиво облокотилась и мечтательно, невыносимо долго прожигала небеса взглядом, пытаясь согреть и их. Моё молчаливое наблюдение не смущало, казалось, она наслаждалась этими грустными волнами моей односторонней любви. Снова подкинув мандарин, она перебросила его мне и упала на снег и, потратив пол - минуты на раздумья, начала махать руками и ногами.

- Подними меня, - попросила она, наигравшись, - не хочу испортить ангела.

- Я люблю тебя.

Ей ничего не оставалось, кроме виноватой улыбки; ангел всё же был испорчен. На мгновение в голову закралась мысль, что она намеренно наступила на крыло, но лишь на мгновение. Мне не затронуть её сердца, ей не достичь свободы морей другой страны.

- Эта ночь никогда не закончится, хорошо? – с надеждой попросила она, увидев кровавое зарево уже январского рассвета.

Пока я помню – никогда, обещаю.