Японский фольклор и авторские куклы

Итак, дело завертелось с того, что попала я на выставку авторских кукол, посвящённых легендам и мифам Японии. Да не просто на выставку, а на лекцию. И слушала я, растопырив уши, японские легенды, сказки и былинки, которые объясняли быт и нравы Японии и тамошнего народа, начиная с древности и отчасти - по сей день. Потому как сказка ложь - да в ней намёк. Ну, вы знаете, конечно.
Рассказ сопровождался показом чудесных кукол.
И так я была впечатлена всем этим волшебством, что на несколько дней погрузилась в изучение японского фольклора, перелопачивала многостраничные материалы и прочее... А потом думаю, что ж добру пропадать. Сделала небольшую выжимку-компиляцию из прочитанного, добавила фото, обрамила собственными впечатлениями... и - вуа-ля. Кому интересно - вэлкамте, порассказываем сказки вместе)

Когда Лев Толстой начал составлять книги для народного чтения, в "Письмах по шелководству" Ф. Чижова, изданных в 1870 году, ему попалась красивая японская легенда о гусенице-шелкопряде. Толстой обработал ее и под названием "Золотоволосая царевна" поместил в "Русских книгах для чтения". Так, около ста лет тому назад, состоялось первое знакомство русского читателя с японской народной сказкой.
Японские сказки - это мост, перекинутый в глубь далекой старины, и тот, кто пройдет по этому волшебному мосту, узнает, в каких трудах, муках и радостях рождалась нынешняя Япония, - писала В. Маркова, одна из лучших и самых первых переводчиц японских сказок на русский язык.
И правда, японские сказки созданы народом, всегда готовым на трудную, а главное упорную борьбу с неподатливыми силами природы в своей островной, гористой стране, где узкие полосы плодородной земли зажаты в тесных долинах или отодвинуты каменным плечом горы к бушующему прибою.
Но, тем не менее, японский народ любит природу зоркой и внимательной любовью. Цветение слив и вишен, густые летние травы, красная листва кленов, первый снег - воспеты и в поэзии и в сказках Японии. Картины времен года - вот сокровища, которые спрятаны в волшебных кладовых подземного царства. Тонкое чувство прекрасного - вторая замечательная особенность японской сказки.
Японская сказка глубоко поэтична. Не только потому, что стихи нередко умело вплетаются в ткань повествования, но и потому, что и поэзия и сказка всегда почитались в Японии как орудие добра и справедливости, способное укрощать сердца людей и ярость стихий. Ведь недаром, как гласит легенда, поэт Соги (XV в.) усмирил свирепого разбойника силой своего искусства.
Однако, японский сказочник – это ещё и большой мастер придумывать страшные истории. Образы фантастических чудовищ гротескно-причудливы, от них веет ужасом. Эти видения словно возникали в ночном бреду. Именно такими изображал их знаменитый художник Хокусай, он умел придать им удивительную достоверность.
Сказка в Японии - это отдых после трудового дня. "Если днем рассказывать, то мыши будут смеяться",- говорят в некоторых деревнях.
И в самом деле, что может быть приятнее, чем, сидя зимою вокруг зажженного очага, слушать целый вечер то смешные, то увлекательно-волшебные предания старины.

Итак, войдём через ворота тории - границу между мирами, земным и сакральным. Не забудем поклониться и хлопнуть в ладоши пару раз, приветствуя божеств и призывая удачу.


Вообще тории в переводе – это «птичий насест». Легенда гласит, что однажды богиня-солнце Аматэрасу рассердилась на своего брата бога грома Сусаноо за то, что тот по необузданности нрава разорил её рисовые поля, спряталась в пещере и завалила вход в неё огромным валуном. Весь мир тотчас погрузился во тьму. Перепуганные люди не знали что делать, ведь все они были обречены на гибель, если солнце не вернется озарять землю. Тогда по совету одного мудреца они возвели огромный птичий насест, на который посадили всех своих петухов. Когда птицы начали кукарекать, поднялся невообразимый шум. Аматэрасу, заинтригованная шумом снаружи, чуть отодвинула камень у входа в пещеру, чтобы посмотреть, что происходит. Напротив входа поставили зеркало, и когда Аматэрасу увидела своё отражение, мир снова озарился светом.
С тех пор тории стал символом удачи и процветания.

Кроме того, в прошлом японцы верили, что души умерших уносят с собой птицы, которые нередко отдыхали на этих сооружениях.
Сказочным законам подчинилась и вся система изображения пантеона японских богов. Центральные божества японских мифов, как правило, в сказках не появляются. В основе сказок лежит синтоизм в своей народной форме - признание существования множества богов "ками", имеющих локальное значение. В сказках упоминаются божества деревьев и гор, островов и рисовых полей (хотя поименно названы немногие) - именно они по законам религии синто наиболее значимы для жителей данной деревни или местечка. В японских сказках наблюдается определенная "опрощенность" синтоистского пантеона: вместо богини Солнца - Аматэрасу, главного божества японской мифологии, в сказке появляется некое божество солнца (о-тэнто-сама), простое и доступное настолько, что, не стесняясь своего статуса, может ссориться с жаворонком.
Но здесь у нас не Аматерасу, а Бэндзайтэн (яп. 弁才天, 弁財天) — в синтоизме богиня и один из семи богов счастья. Часто имя Бэндзайтэн сокращается до Бэнтэн.



Изначально Бэнтэн была индийской богиней Сарасвати, почитаемой в Ведах как богиня рек и супруга верховного бога Брахмы. Как и другие индийские божества, попала в Японию вместе с буддизмом. Вскоре после этого Бэндзайтэн стала всенародной любимицей. В первую очередь Бэндзайтэн почитается как божество воды.
Общеизвестно, что влияние буддизма на японскую культуру было огромно. Благодаря буддизму сформировался и новый пантеон богов в японской сказке. Правда, надо отметить, что многие из них в скором времени приобрели черты и функции японских синтоистских божеств. Буддийские божества в сказках существовали в двух ипостасях. Это были широко известные божества, которым поклонялись повсеместно, и вместе с тем некоторые из них продолжали бытовать на локальном уровне, постепенно становясь в восприятии японцев чисто местными божествами. Так было, например, с богом Дзидзо (санскр. Кситигарбха). Известный в Китае как бодхи-саттва, избавляющий от страданий и опасностей, в Японии Дзидзо приобрел особую популярность как покровитель детей и путников. По поверьям, Дзидзо творит много добрых дел: спасает от пожара (Хикэси Дзидзо), помогает в полевых работах (Тауэ Дзидзо), гарантирует долголетие (Эммэй Дзидзо). Герои сказки придумывают для своего "местного" Дзидзо различные прозвища, отражая в них народные черты своего покровителя, - так родилось прозвище "Дзидзо с грязными ногами", вызывающее в памяти образы крестьян, работающих на залитом водой рисовом поле.



Многие духи и боги были, как люди, не добрые и не злые, но некоторые были исключительно благожелательны к людям и даже очень стеснительны. Вот о том, как бога из депрессии выводили, и будет первая сказка.



Бог горы и рыба окодзэ


Конечно, смеяться над внешностью – некрасиво, но рыбе всё равно, а остальным – помощь)
Но главное дело в том, что в японской сказке также сильна идея общности. Взаимопомощь в крестьянской общине была необходима для того, чтобы выжить в борьбе с прекрасной, но суровой природой Японских островов: ведь только сообща можно было распахать землю на отрогах гор и оросить рисовые поля. Именно поэтому в сказках так сильна роль деревни или родовой общины.

Однако, иногда даже целой деревней (или деревней в олицетворении одного персонажа, как в приведённой сказке) невозможно решиться на нарушение табу, взять на себя ответственность и что-то поменять. Но делать это порой необходимо, чтобы спасти всех.
Благо, следующая сказка ещё об одном вполне себе благожелательном божестве, которое показало, что порой неплохо бы и голову включать, а не следовать традициям.





Бог грозы Сомбуцу


Кроме выше обозначенного смысла, у сказки ещё один вполне читаемый намёк: просить надо – вовремя. То есть, своевременность – это одна из японских добродетелей.

В сказках более поздней исторической эпохи всякие лешие и оборотни уже как бы примелькались. "Ах, чтоб тебя! Вот невидаль какая!" - говорит, увидев лешего, бобылиха из "Снегурочки" Островского. Эта буднично-досадливая интонация часто звучит и в японских сказках, повествующих о проказах каких-нибудь оборотней, леших - тэнгу или водяных - каппа.
"Превратности судьбы", постигшие на протяжении веков японского лешего – тэнгу просто удивительны и в некотором роде вызывают печальную улыбку. В старинной японской исторической летописи "Нихонсёки" рассказывалось, что в 637 году - "Большая звезда пролетела по небу с востока на запад, и последовал за ней звук, подобный грому. В то время люди говорили: "Это лает тэнгу - небесная собака. Голос ее грому подобен". Впоследствии под влиянием индийских легенд тэнгу превратился в летающего демона, и тогда возникло поверье, что он сродни птицам. У него длинный нос и птичьи когти, ему приписывали зловещую способность поражать людей безумием. Но в поздних сказках - тэнгу - комический персонаж. Он глуповат и доверчив, провести его не трудно. Тэнгу даже и летать-то не умеет, если отнять у него волшебный веер (сказка "Треугольный сон").




Крестьянин и Тэнгу
А вот про волшебный веер Тэнгу, про то, как японцы продавали свои предновогодние сны, про оборотней всяких мастей и про дев Снежных да Лунных – это пожалуй, оставлю-ка я на следующий вечер…

Но, напоследок - мааааленькую сказочку для подумать)

Колесо кармы крутится


Поэтому:
Будьте храбрыми, как 7 самураев


целеустремленными, как 47 ронинов



и мудрыми, как один Лао Цзы.



А пока – откланиваюсь. До следующей встречи.)