«Холодно…», – я помялся с ноги на ногу и наконец-то мужественно решился.
Хватит терять время! Великие дела не совершаются лежебоками и трусами.
Вдохнув внутрь через обмёрзлые носовые отверстия колючие кусочки воздушно-небесного льда, неспешно обвёл взглядом всех вокруг и побрёл к станции Морицыно, продуваемый всеми ветрами.
«Не так уж часто решаешься на что-то грандиозное. Нужно хорошенечко собраться с мыслями», – успокаивал я себя и своё взвывающее сердце.
Молчаливая, ритмично вышагивающая, бесконечная линейная вереница мужских и женских ног: чистых и грязных, блестящих и потёртых.
Топ… Топ… Топ-топ.
Хлюп… Хлюп… Хлюп-хлюп.
Тяжело поддались бы мне принципиально вытянувшиеся в напряжённую струну стеклянно-стальные двери, если бы сзади кто-то ловко не придержал их. Я нервно, но со всей глубиной признательности, на какую только был способен, облизнул пересохшие, обветренные губы и юркнул в дышащее прогорклым жаром подземелье.
«Милая моя, Вы обернули свою уже немолодую, теперь широкую и до сих пор тщеславную шейку этим юным, невинным животным созданием… – бросив взгляд сострадающего сожаления на лисий воротник стоящей впереди меня дамы, я ступил на эскалатор. – Надеюсь, в ней Вы будете бегать так же резво, как и та несчастная, коей на судьбе было написано стать богатым украшением. Конечно, лучше, чтобы не от браконьеров».
Мраморно-коричневая станция копошилась, бурлила, гудела и жила по законам человеческого муравейника.
«Осторожно! Двери закрываются. Следующая станция – Новоголодская».
«Уважаемые пассажиры, будьте осторожны при выходе из поезда, не забывайте…»
Я не знал станций, но хорошо помнил количество тех, которые нужно проехать. Поэтому скромно сел в конце вагона и стал просто ждать, когда извечный женский голос в динамике объявит «Соннего».
Покачнувшись, вагон резко остановился. Потерявшие на долю секунды опору люди заворчали о «перевозке брёвен» и «оборванных за такие деньги руках». Не знаю, что они имели в виду… В вагонах я никогда не видел брёвен, более того, ни дощечки. А о втором и вовсе никаких речей быть не могло!..
Вагонную тишину нарушил сидящий напротив меня немолодой мужчина с увядающими, чахлыми чертами лица.
«Вы так кашляете, уважаемый, будто у Вас острейшая форма аллергии. Давно ли наведывались с назойливыми визитами к тем, кто называет себя докторами? Конечно, может быть, Вам стоит заглянуть на сеансах иного рода куда-то глубже… В душу, например. Может быть, этот хриплый кашель – это аллергическая реакция на непереносимость человеческого общества? Знаете, у меня у самого порой так чешется нос… Так чешется!»
Станции сменяли друг друга, поглощая серо-зелёный, избитый ржавчиной вагон и вновь даря ему на остановочных платформах какую-то надежду на освобождение от рабской линии рельс, и вот, наконец, было объявлено о «Соннего».
«Ваш острый чёрный чемодан внушительных размеров наверняка содержит в своей кожаной пасти столько бумажных документов, сколько мне не подписать и за всю свою прожитую уже ровно наполовину жизнь. Осторожнее с ним, а то прорежет личное пространство господина „СтрадаюАллергиейНаЛюдей“, он вряд ли будет доволен. А мне, глубоко извините, пора выходить. Не могли бы Вы посторониться?»
Уже на выходе со станции с первыми доносящимися свежими ледяными потоками ветра в мыслях промелькнул любимый облик закусочной. Запах мясной гари и вкусных остатков с чужого перекуса…
Я выбежал на улицу. Как же соскучился по свежести морозного декабрьского дня! К кошачьему чёрту этот затхлый мир внизу. Лапы моей там больше не будет. Пусть Василий – этот добрейшей души человек, отходит меня ещё не раз массивным веником за украденную колбасу, но это же от доброты сердечной, такое мне даже приятно. А смотреть на эти пустые и раздражённые лица больше нет никакого желания.
О невежественно неулыбающихся детях подземелья.
Теги: нет
| Предыдущий пост: «Крик», или Вам не кажется, что Боги мокрыми спичками подожгли небо? | Все посты Protège-moi | Следующий пост: Они были людьми. |
Комментарии (1)
Пока нет ни одного комментария