Очередной рассказ....

О красавице и чудовищах #тематический_день@cityhaze 
Автор: Лила Томина 

Мы с Илькой сидим на крыше десятиэтажки и болтаем ногами. А что еще делать двум метафизическим бездельникам, когда время моей закадычной подруги – Снегопадочки – уже прошло, а мое еще не наступило? Вот то-то же. 

Город сияет огнями, медленно покидающими мир один за другим. Скоро жители уснут, и не останется ни одной, даже блуждающей искорки. А пока – мерцают разноцветные витрины, зазывно светятся уютные гнездышки соседнего дома, скользят блестящие полоски фар на влажном асфальте, немигающие желтоглазые фонари вглядываются в пляшущие на стенах тени, редкие прохожие стреляют вспышками зажигалок, а мартовский ветер в последний раз выводит хороводы вокруг всего этого разнообразия, счастья своего не скрывая. Скоро в отпуск, да-с. 

– Слушай, Юсь, – милая хватается за мою ладонь, судорожно ее сжимает, – смотри, там тень, похожая на кошачью, только больше. Много больше! 
– Да где ж? 
– Смотри, бежит со стороны реки прямо в нашу сторону! И никакой кошки рядом с тенью. Разве такое бывает? 

Ой, да, действительно. Тень, скорее леопардова, чем кошачья, стремительно несется по опустевшей проезжей части. Опустевшей потому, что нема дурных в наступившие минуту назад три утра по улицам гонять. Размеры тени превышают все мыслимые представления о семействе кошачьих: судорожные движения длинного хвоста достигают высоты третьего этажа. В нескольких метрах от острой морды зверя, бойко перебирая множеством щупалец, покачивая на бегу желеобразными головами, которые венчают острые дикобразовы иглы, молнией несется неведомое, сюрреалистическое существо. Спустя всего секунду после Илькиного панического возгласа, эти двое проносятся мимо. 

– Ой, мамочки, что это было? – спрашиваем хором, обращаясь друг к другу. Все-таки мы знакомы слишком долго, мысли и реакции наши очень часто отражают друг друга как зеркало. 
– Не знаю, – отвечаем друг другу. И снова хором. 
Потом мы минут пять истерически смеемся, вытирая ладонью случайные слезы, я – Илькины, она – мои. 

– Но все-таки? – в сердце моей Снегопадочки теплится надежда, что я, весь такой мудрый и опытный, знаю ответ на ее вопрос. А я не знаю. Но, чтобы не разочаровать ее, строю версии одна другой химернее. И пока я их складываю в неосязаемую словесную башню, вспоминаю вдруг, на что она похожа, эта кошачья тень, говорю: 
– Слушай, есть еще идея, пошли, посмотрим? 
– Куда? 
– Помнишь, на южной окраине города есть дом с зелеными балконами, а на его фасаде… 
– Точно, скоро год, как новый мурал появился! Мы еще с тобой восхищались – какой леопард прекрасный, неправдоподобно сиреневый, но в остальном вполне реалистичный. У него в зубах еще… 
– Слушай, а ведь в зубах у него как раз-таки что-то такое со щупальцами и иглами и было. Может, сбежало? 
– Кто сбежало? – глаза Ильки округляются до размера кофейных блюдец. 
– Ну, оно. Существо. 
– Это нужно проверить, а то у меня волосы от ужаса шевелиться начали. 
– Да, эту версию лучше уж проверить, – беру ее за руку и тяну за собой. 

Поскольку добраться до южной окраины города пешком было бы слишком долго, а машиной мы с Илькой не пользуемся с тех самых пор, как она вспомнила, осознала свою истинную сущность, нам приходится принять рабочее воплощение. Если бы какой-нибудь обычный человек наблюдал за нашим полетом, он бы увидел снежный вихрь, несущийся в метре над дорогой, рассыпающий серебряные снежинки, тут же тающие, не долетая до земли, от моего дыхания. Так что у дома с зелеными балконами мы были уже через несколько мгновений. 

Мы, конечно, были готовы к тому, что его боковой фасад будет девственно чист, но, несмотря на это, все равно удивленно переглянулись. 
– Как это? – жалобно всхлипнула Илька. 
– По крайней мере, хоть что-то ясно, – я пожимаю плечами. 
– Ясно ему, видите ли. Может, мне объяснишь? 
– Ясно, откуда они взялись. А больше пока… Хотя… – чешу затылок, как будто это нехитрое действо действительно может активизировать немудреные мои мыслительные процессы. 
– Не тяни из меня жилы, – Илька вдруг начинает улыбаться и касается лбом моего плеча. 
– Знаю, у кого спросить. Ты знакома с Хромым Галем? Нет? 
– Не успела еще, – я прямо чувствую, как любимая расслабилась. 

Надо же, я, оказывается, еще и таблетка валиума по совместительству, вдобавок ко всем своим многочисленным неоспоримым достоинствам. Запомню, запомню. Но любимой я говорю другое: 
– Хромоногий Галь это такой… такое… В общем, он глава местных домовых. 
– Только не говори мне, что они ежеквартально собираются на партийные сборища, каждый год выбирают нового руководителя и сдают партвзносы, – смеется она. 
– Нет, конечно, просто домовые, как и мы с тобой, тоже, случается, попадают в разные странные или щекотливые ситуации и должен быть кто-то более опытный и объективный, чтобы им помогать советами. В нашем городе – это Галь. 
– Он не человек, как я поняла, и не домовой; так кто же он, раз сами домовые бегают к нему на консультации? 
– Сама увидишь. Сейчас как раз его время. А живет, точнее – обитает он в заброшенном особняке княгини Марии Лещинской. 
– Знаю этот особняк, на нем еще химеры такие симпатичные и красный плющ до самой крыши. 
– Да, это он. Ну что?.. 

Теплая ладонь Ильки сжала мою обветренную лапу, доверчиво обвив ее пальцами. Я, честно говоря, растерял весь охотничий азарт от ее прикосновения. Какие чудища, если вот она, рядом; нам бы целоваться до последнего вдоха или хотя бы до будущего июня, а не глупостями всякими заниматься, эх! Но я беру себя в руки и ровно через три секунды мы с любимой уже возле особняка давно почившей с миром княгини. 

– Это же центр города, – поражается она, – как такое может быть, чтобы дом стоял пустой, ни офисов тебе, ни жильцов, да и целехонек, даже, по-моему, ремонта и реставрации не требует? 
Я ободряюще обнял Ильку и пояснил: 
– Я думаю, это все Галь. Что ему стоит глаза отвести потенциальным захватчикам или что-то вроде этого? Он старше нашего города, может, всегда здесь обитал, на этом месте, представляешь? Чистое поле или болото – он здесь; лягушки скачут, звери на водопой приходят, кикиморы хороводят – он здесь; люди церковь какую-нибудь строят, идут мимо или даже по самому Галю топчутся – он здесь; война, сражения, стихии всякие – он здесь, особняк возводят – все еще здесь. Никакого покоя древнему духу, сплошное мельтешение. Может быть, поэтому он такой сердитый. 
– А он сердитый? 
– Пойдем, сама увидишь, – улыбаюсь. 
Мы потянули железное кольцо обитой железом двери вместе; она со скрипом отворилась. 
– Есть кто живой? – спрашиваю пустое пространство холла, паутинистое и облупившееся, но все еще хранящее намеки на былую роскошь. В нем пахнет фиалковой водой, а не старой штукатуркой, пылью или плесенью. 
– Кто живой не знаю, а я здесь, – откуда-то с потолка доносится шелестящий скрипящий гул, почти не схожий со звуками, которые могут извлечь человеческие голосовые связки. Я сочувственно наблюдаю, как Илька напряженно вглядывается в черноту угла, глазки щурит, но ничего, бедняга, не видит. 
– Он невидимый, – шепчу ей на ухо. 
– Тогда почему он зовется Хромым? – охает она. 
– Вы сюда пришли по делу? – мимо проносится пыльный вихрь, отчего нам с Илькой одновременно захотелось чихнуть. Считая это действо не слишком вежливым, я зажимаю нос двумя пальцами и задерживаю дыхание, а Илька чихает-таки, но почти беззвучно. 
Я рассказываю хозяину особняка о случившемся, о наших догадках и доказательствах. Смех Хромого Галя похож на стук птицы, бьющейся в запертое окно. Довольно жуткий, сказать по правде. 
– Бедные глупыши, вы что, до сих пор не слышали о Хранителях? 
– Нет, – отвечаем вместе, все так же шепотом. В присутствии этого древнего, как город, духа робеют все, не только мы. 
– И даже истории создания пяти главных муралов не знаете? 
Мы молча киваем, а он объясняет: 
– Художникам не просто так пришла в голову мысль нарисовать хищников и их добычу. Все они местные, всем им снились страшные сны с участием тех или иных существ, не претендующих на звание «Мистера Доброты и Изящества». Когда первый нарисовал синюю пантеру, из пасти которой торчит что-то напоминающее кровоточащие паучьи лапы, второй вспомнил свой кошмар и решил, что подобный сюжет, хоть и не претендует на звание произведения высокого искусства, все же может помочь ему спать немного более безмятежно. Третий поступил так же, как второй, а четвертый… В общем, эти пятеро, не сговариваясь друг с другом, вынесли на свет божий самые давние и страшные образы своих снов. Пять хищников – леопард, пантера, ягуар, тигр и львица – в течение всего трех месяцев появились на фасадах домов в разных концах города. Неистовое желание создателей избавиться от мучавших их кошмаров дало настоящую силу персонажам этих муралов. К нашему глубочайшему сожалению, не только зверям, но и самим кошмарам тоже. 

– И что, теперь каждую ночь в городе происходит охота на монстров? А почему мы до сегодняшней ночи не… – удивленно интересуюсь я. 
– Вот и я не знаю, – строго перебил меня хозяин дома. – Должен вам сообщить, трусишки вы эдакие, называть этих пятерых Хранителями стали после того, как они съели всех персонажей страшных снов жителей города. Всех! Людям бурные ночные ужины этих хищников пошли на пользу. Они стали спокойнее, увереннее, жизнерадостнее и легче. Только изредка, раз в несколько недель примерно, какая-нибудь добыча вырывается из пасти и… Вы как раз эту сцену наблюдали. Но будьте покойны, ваш леопард уже вернулся на свое место, да не один, а с монстром в зубах. 
– Это хорошо, – вздыхает Илька. – А что, нет никакой возможности избавиться от этих кошмарных существ навсегда? 
– Ну почему же, есть. Стереть. 
– Муралы? Полностью? – спрашиваю. 
– Разве это возможно? – вторит мне Илька. 
– Да. Не полностью. Возможно. Я устал от вас, господа хорошие. Идите с миром. Судьба Хранителей и горожан в ваших руках. Не подведите. 

Мы изумленно переглянулись, Илька пожала плечами, я попытался ей ободряюще улыбнуться. Подумаешь, действительно, взять растворитель и стереть какого-то жалкого монстра, размером всего лишь с бульдозер – ерунда какая, мелочь, что нам стоит! Потом мы вежливо и многословно попрощались с Хромым Галем, но не услышали от него ответа. Ни первый раз, ни второй. Поэтому просто тихо вышли, стараясь случайно не хлопнуть тяжелой деревянной дверью, и отправились восвояси. Нам предстояла веселая неделька: весь отпуск насмарку, ну да где наша не пропадала, когда мы вместе!