История давно минувшего: Хозяин пустыни Страница 4

Наиль ненавидел братьев. Старший, Дамир, распоряжался хозяйством отца и пользовался его полным расположением. Он был высок, собран и немного азартен, но как молот надежен; что бы ни случалось, Теан ставил его в пример, как достойного и успешного человека. Ему досталась красивая и покорная жена, хозяйственная, всепрощающая – она подарила ему троих здоровых детей, которых с младых ногтей учили грамоте и счету. Младший же, Сахо, был абсолютной противоположностью старшего, но все равно отчего-то жил, как вздумается, и не получал за это оплеух. Отец подарил ему лучшее образование, позволил самостоятельно выбрать магическую школу и постоянно поощрял его успехи. Несмотря на весь свой скверный нрав, а, скорее, благодаря ему он водил дружбу с одним из дияров – Кайрат-баем, и ему совершенно все сходило с рук. Его любили женщины, он был недурен собой, а еще чертовски преуспел в магии. И, конечно, именно ему, самому несносному, неблагодарному и недостойному досталась она – Аин Бесценная, чьи статус и тело желали без исключения все.
А что он, средний брат? Его не взяли в магический класс и вручили в руки меч, его с детства дразнили лопоухим и большелобым; все, что он знал в юности, это ненавистная учеба, круглыми днями и даже ночью… Отец отдал его в ученики к казначею, ведь «работать с деньгами достойно», но в итоге Наиль возненавидел деньги так, что те совершенно перестали посещать его карманы. И, наконец, в жены ему досталась толстая и некрасивая дева, которая терпеть его не могла еще больше, чем он ее. Все требовали от них детей, но одна мысль об этом селила у Наиля рвотный ком в горле, и он утайкой ночью сбегал в бордель.
Однако существовал способ все изменить, превзойти их обоих. Стоило лишь получить заветное наследство, то самое, что стояло у стены, бледно мерцая изумрудным цветом и сгущая черноту вокруг. Когда-то давно отец, будучи учеником Райши Черной, отправился в саму Щель, чтобы доказать наставнице свои силы – и оттуда, с самого дна, он принес его, Вукхзул, что был клеткой для злого и яростного духа, против воли поднятого из тьмы на солнечный свет. Едва лучи падали на камень, служащий ему темницей, как дух вопил и бился в агонии, источая тот самый черный дым, хорошо известный всякому в Сэх-Ре – от него умер не один враг Теан-бая. Но с наступлением ночи Вукхзул утихал и излечивал раны, чтобы к рассвету вновь окунуться в океан ненависти и боли, какую только могло испытывать существо, тысячи веков не видевшее солнце, а после вынужденное смотреть на него, широко распахнув глаза.
Дух был словно раненный и озлобленный зверь, никого к себе не подпускающий. Овладеть им мог только бесстрашный, которому хватит смелости и сил голыми руками разжать его пасть. Вукхзул не признавал хозяев, но мог терпеть победителей.
Мард хорошо помнил тот раз, когда отец дал слегка дотронуться до посоха. Как только пальцы коснулись металла, кожу прожгло и почернели ногти; Теан тогда отбросил его руку, и то был жест, перечеркнувший всю будущую жизнь Наиля – ведь это означало, что Вукхзул его не потерпит. Он также помнил, как касались посоха Дамир и Сахо: старший сам одернул руку, а младший… младший легко сжал посох, и отец тогда чуть кивнул.
«Все не так», - думал Наиль, часто сглатывая. Стояла ночь, но он не спешил идти спать. Посох одиноко темнел в зале, пока отец дремал в купели, окруженный рабами, что не смели тревожить его столь редкий сон. Дамир давно был у себя, слушая веселое бормотание жены в теплой постели, Сахо сидел в далекой галерее, о чем-то тихо рассказывая Бакиру, и весь дом беззвучно спал, хотя сердце в груди Наиля колотилось так, что, казалось, могло перебудить своим стуком всех в доме. «Я был тогда юн, теперь все иначе. Конечно, иначе… конечно…»
Он сделал короткий шаг, и камень блеснул малахитовым огнем. Наиль забыл, как дышать, пока на лице его все шире становилась улыбка – Вукхзул звал его, блестел и дымился, и мард резко дернулся вперед, обхватывая посох обеими руками. Ладони легонько кольнуло, словно током, и больше ничего; мгновение длилась полная тишина, а после Наиль рассмеялся, счастливо и безумно:
- Я знал! Знал!..
Черный дым обволок его, как вода. Вне себя от счастья мужчина хотел поднять посох над собой, выпустив его одной рукой, но та отчего-то не послушалась. Он дернул вторую, но и та осталась намертво прижата к резному металлу. И тогда Наиля пробил панический страх. Мард тряс руками, пытаясь отбросить Вукхзул, но тот словно прирос к коже. Та стала трескаться, как лопнувшее яйцо, и Наиль закричал. Вены под кожей темнели и набухали. От этого давления казалось, что руки разрывает изнутри. В ужасе он взглянул на камень, и из того, как вавион из глубины, вынырнула черная тень. Она протянулась к нему множеством костлявых рук, что влезли в рот и глаза, подобно червям проникли под кожу, покрывшуюся кровоточащими трещинами и язвами. Он не чувствовал более ни одного кончика тела, все оно оказалось очернено ядом.
Вбежавший раб обмер и прижался к двери. Раздался истошный крик Наиля, который едва ли что-то видел:
- Отцепи его!..
Но юноша не шевельнулся, сглотнув в ужасе – все те же руки шарили вокруг, готовые паутиной покрыть всю комнату, и когда одна из них рассекла воздух прямо перед носом сжавшегося слуги, все замерло. Раб медленно приоткрыл глаза и увидел Теана: тот, лишь накинув банный халат, держал рукой камень Вукхзула. Дымчатые силуэты, едва дрогнув, рассеялись, оставив после себя мертвецкую вонь и Наиля, в неестественной позе выгнувшегося на полу, бездыханного и обезображенного, с разорванной кожей, наполненным кровавой пеной ртом и выцарапанными глазами.
Бакир, среагировавший на крики, вбежал в комнату и замер. Раб тут же спрятался за ним, оцепенев от шока. Северянин мазнул взглядом по мертвецу, следом – по хозяину, что легко перехватил посох и теперь взирал на сына у своих ног.
- Бакир, - едва слышно прошептал слуга, и мард обернулся.
- Покажешь страх – выгонят. Зажги свечи, - шепнул Бакир, и юноша кивнул.
- Приберите здесь, - бросил Ядовитый, легко перешагнув через Наиля и скрывшись за аркой.
- Да, господин, - хором ответили двое слуг, и пока один стал спешно разводить свет, Бакир смотрел в глаза Сахо, что стоял в дверях, бледный и потерянный.

Имран потоптался на месте и, получив подбадривающий жест от Сиши, последовал за сестрой. Когда он поднырнул за занавески, Аин уже сидела на тахте и разглядывала маникюр, пока внизу шуршал материнский сад – больше всего Сагира любила цветы, Хозяйка обожала прогуливаться меж тенистых крон и вслушиваться в нежный плеск фонтанов: она даже держала при дворе несколько магов-арбаро, которые поддерживали все ее милое сердцу хозяйство.
Тихий вздохнул и неловко присел на краешек кресла, посмотрев на изогнутую ветвь цветочного дерева, чьи лепестки гонял ветер по полу балкона. Очередное дуновение зашуршало в темных кудрях и зазвенело в серьгах, и Имран прикрыл глаза.
- Мне не хватает этого в Танаале… воздуха… неба. Но я бы хотел показать тебе его. Он удивительно красив… местные говорят, что он словно копия Альфеллидиона, возведенная на суше. У меня есть маленькая мечта – увидеть острова… отец говорил, что, возможно, отправит меня с послом Тофэ, когда окончу Академию. Я знаю, что он едва ли это исполнит, но даже маленькая возможность меня тешит.

- Я же говорил, что упал туда случайно, - смущенно возмутился Имран и снова принялся чесать щеку, как делал всегда в неловких ситуациях. Дух-прислужник Аин защекотал кисть, и мард вздохнул. Он сделал мягкий жест пальцами, отчего из графина с водой, стоящего на столике между ними, поднялся прозрачный переливчатый пузырь. Он закрутился, бурля, а после опустился и повис перед Бесценной. – Смотри, - Тихий сжал кулак, и в ладони Аин лег идеально ровный ледяной шар, похожий на хрусталь. – Удивительно, правда? На севере люди живут в вечных льдах… К нам приезжал маг льда из Карнхорна. И он показал снег, - Имран улыбался, утонув в задумчивых воспоминаниях. – Мы столько всего не видели… Тирмард огромен. Книг недостаточно, нужно увидеть все своими глазами. Отец побывал почти везде… а меня не пускает дальше Танааля… не обижайся, что я не приехал раньше. Просто… едва оказываясь здесь… я чувствую себя, как цирковой зверь в клетке. В которой даже не отвернешься к стене, ведь она полностью прозрачна, и не бывает ни мига, когда к тебе не прикован ничей взгляд.

- Мама? – задумчиво повторил Имран, принимая шарик обратно от духов. Начавшая таять вода в его руках вмиг снова заледенела. – Чтобы не мямлил, чтобы не ходил один, что грязный… ничего нового, - он чуть усмехнулся. – Отчего ты не любишь Сахо? Вы ведь с ним похожи. Он много знает о магии земли… а еще он, кажется, красивый? – Тихий поглядел на сестру, ища девчачьего одобрения, но та лишь поморщилась. – Или нет… в любом случае, с ним тебе будет нескучно. Ты ведь не любишь скуку? – лед треснул и покрылся инеем, а после в одно мгновение разлетелся вереницей снежинок, те словно пух были подхвачены ветром и закружились вокруг Аин. – Не для всех белый цвет траура. Нируанцы, например, в такие дни облачаются в черный. Как цвет неба в грозу, - Тихий обернулся, услышав шаги. Слуги внесли несколько блюд, и мард поблагодарил их кивком. – Может, Эльмар подходит больше, чем я? – пробормотал он тихо.

«Кажется,все в сборе,» -подумалось девушке и она мельком окинула зал. Немногочисленное скопление народа
ее немного воодушевляло и одновременно пугало.
 Амалия плохо представляла, с чего начинать. Но поняв, что нужна хотя бы толика внимания,
прикашлянула.
 - Ну, значит так… –начала было она, попутно пытаясь поймать в зале точку, на которую стоит
смотреть при ораторстве. Этой точной оказался некий силуэт в углу комнаты, похожий на женский. Некроманты в душе вызывали у Ами чувство некоторого непонимания и одновременно уважения: чтобы постичь такую магию приходилось много, каких наук разбирать… - Нам необходимо сделать то, чего мы никак в свои планы не ставили…
Народ утих и почти разом тяжело вздохнул. Все бы это было комично, если смотреть со стороны, но не теперь: необходимо было ввести изменения в жизнь Баар-Шана, но более радикальными методами и все прекрасно
понимали это.
 - Данное мероприятие,- вздохнула Амалия. – Возможно, будет стоить нам жизни…

Имран посмотрел на ладонь, которую пару мгновений тому назад держала сестра. Ему хотелось возмутиться в ответ, но он подавил этот порыв, проглотив завертевшиеся на языке слова и до боли прикусив губу. «Останешься здесь? Неужели ты думаешь, что это решать тебе, а не твоему мужу и Теан-баю?» Медленно выдохнув, он поднял взгляд на Аин, и лицо его снова выглядело растерянно-дружелюбным, словно он совершенно со всем согласился.
- С каждым годом ты все сильнее напоминаешь героиню любимых тобой песен, - отстраненно пробормотал он, не спеша притрагиваться к любимым сладостям. – Разве мать не учила тебя, что смотреть нужно вглубь, а не на поверхность? Ты веришь в мнимый образ Сахо, известный всем, но таков ли он на самом деле? Правда, что духи видят много больше, чем мы, и земля далась ему неспроста, - еще несколько крупных водяных капель выскользнули из графина и закружились вокруг пальцев мага, тихонько журча и переливаясь. Он смотрел на это задумчиво и капельку грустно. – Больше ничему и не научился… мне никогда не преуспеть в водной магии больше, чем нируанцы. Оттого мне так обидно, когда я вижу тех из них, кто отдал себя другой школе… это словно расточительство, - он усмехнулся. – Но не бери в голову… как твои успехи? Амин хороший учитель.

На крики Бархат Асана закрыла глаза и страдальчески вздохнула, только одна мысль крутилась у нее на языке:
«-Во имя всех духов, Авмаар, зачем?» - зная историю своей ученицы лучше всех прочих, иллюзионистка в принципе не горела желанием раскрывать ей самую главную тайну города, но теперь поздно. Поэтому собственно она и предоставила возможность разрешить ситуацию заварившему все сингу.
Диалог начался, когда они с драконом остались наедине:
- Я рада не меньше, - она улыбнулась и кивнула в знак приветствия, - полагаю, это вы инициатор моего появления на сегодняшнем совете?
Беспокойная хорошо понимала древнесинговский, он был необходим, чтобы читать труды драконов в библиотеках Баар-Шана, но говорила и писала на нем иллюзионистка довольно плохо.
- Верно полагаешь ты, - ничуть не обратив внимания на ответ на чуждом языке продолжил Арктикус, - Алриан не стал бы чтить твои труды. Но вот в чём дело: помощь школы нам твоей нужна. Если справишься, будет магия на век твоя прославлена.
Асана на секунду нахмурилась, было прекрасно понятно, что ей оказали услугу и теперь просят оказать ответную, но обычно такие просьбы не сулили ничего хорошего.
- Хитро, теперь мне сложно отказаться. Что ж, я слушаю.
- Политика всегда хитра, коль на кону судьба твоя. - Асане показалось, что дракон усмехнулся, - Известно, всем нам, что Гарреар не даёт видеть нас врагам. Но он уж стар и дух его погиб, судьба города берёт крутой изгиб. Хочу я предложить такую честь: драконов и труды их, тебе теперь беречь.
- Ох, - мало сказать, что Асана удивилась такому заявлению. Она не спешила отвечать, подбирая нужные слова, ведь «честь» с возможностью сойти с ума, скрывая присутствие ящеров в городе, обрадует не многих. - Гарреар не раскрыл свой секрет? Иначе вы справились бы без меня. Сколько времени у меня есть?
- Не более двух лун, - кратко отозвался Арктикус, смотря на мардийку изумрудными глазами.
- И нет ни намека на то, как Гарреар все это время поддерживал секрет?
- Лучшие умы пытались разгадать секрет, но даже среди них мы не нашли ответ.
- Тогда я прошу право на эксперименты в пустыне с любым исходом и последствиями.
Дракон покачнулся и, опустив голову взглянул в сторону двери, где скрылись Алриан и южанка.
- Меня волнует сохранение драконов, знаний предков и Дракониса законов. Я позволяю тебе творить в Самаг, но берегись, коль Баар-Шан ты вгонишь в мрак. Алриан добродушен не будет, тебя твоя гордость погубит.
- Да будет так, я выполню просьбу. – Асана поднялась, кивнула дракону, как и в начале разговора, а после проследила за взглядом собеседника. – Кажется, мне стоит забрать подопечную.
Арктикус в легкой улыбке подернул усами и направился вслед за иллюзионисткой. Они вместе открыли широкие двери, которые предназначались явно не только для большекрылых сингов.
-Эллея! – Беспокойная не стала заходить в комнату, а легко окликнула свою спутницу.
Бархат обернулась, распрощалась с Алрианом и спешной походкой двинулась на выход, в этот же момент Арктикус направился к сингу. Дракон и девушка встретились на середине комнаты, последняя все еще с удивлением и трепетом таращилась на ящера, даже обошла его по дуге, держа дистанцию в несколько почтительных метров.
Пустой Зал Правосудия женщины покидали молча: одна с детской обидой на другую, за то, что ей не раскрыли такой большой секрет; вторая, осмысливая дело, на которое она подписалась несколько минут назад.

- Дорогая, ты мало кого удивишь здесь смертью, чего лукавить, некоторые из нас знают о ней гораздо больше самих мертвых. Прошу, не растрачивай драгоценное внимание и свечи на пустые предостережения. К сути. – проговорила некромантка, неожиданно нарушив молчание. – Следуя из твоего начала, сегодня у нас не собрание кружка по интересам, а нечто более интересное?
Люди уставились сначала на Офелию, затем на Амалию, в ожидании ответа.
- Да, Вы, несомненно, правы, - молвила маг. – Тем не менее, я не могла себе не позволить уточнить подобную, - она приятно улыбнулась а глаза от напуганного вида перешли в некое холодное или даже стеклянное состояние, голос стал металлическим: - формальность.
Амалия развернула свиток, на которой была карта и, придерживая края, положила на них по книге.
- В любом случае, думаю, стоит ударить первыми. Лично я выступаю за террор. Если хотите, могу обрисовать несколько планов такового. Думаю, стоит начать с площади…